Подвалы Archivum Secretum Vaticanum[7], доступ в который ревностно охранялся, таили документы, собранные со времен основания папского престола. А собрание Иерусалимского братства восходило к более давнему периоду — еще до основания Рима. Его история насчитывала три тысячи лет. Братство хранило указы фараонов, критские и ассирийские эдикты, китайские, эфиопские, монгольские летописи, путевые дневники и судовые журналы, военные руководства, трактаты по медицине и астрономии, философские труды со всех четырех стран света. В собрании имелись даже изречения Иисуса, записанные первосвященником Анной перед тем, как он передал Спасителя в руки Понтию Пилату. Этот документ — истинное завещание Христа.
Вийон не остался равнодушен к последней подробности. Из всех упомянутых текстов ему захотелось увидеть именно этот и хотя бы просто прикоснуться к нему. Наверное, ради него Франсуа и появился здесь. Он вспомнил о дуновении ветра возле Гроба Господня, словно это был призыв, который он один и мог услышать. Разве он сам не автор другого завещания — «Завещания» Вийона? Он всматривался в полумрак. Где же спрятаны все эти книги? Какого черта иудеи прибрали к рукам ту, что содержит в себе последние слова Иисуса? Франсуа решил, что Гамлиэль несколько преувеличивает.
— И что, последнее изъявление воли Господа нашего ты держал в руках?
Раввин уверил его, что так оно и есть. Он объяснил, что братство тщательно проверяет подлинность каждого документа. Именно этим целыми днями и занимаются монахи под присмотром брата Медара, набожные школяры в Цфате, ученые Платоновской академии, основанной Медичи в окрестностях Флоренции. Охотники за книгами обязаны неопровержимо подтверждать любую информацию, ибо тома, которые хранятся здесь, в «подземном Иерусалиме», — не библиографические трофеи. Это оружие.
*
Гамлиэль улыбнулся Франсуа и Колену ободряющей улыбкой. Однако приветливое выражение его лица нисколько их не успокоило. Колен, который никогда в жизни не видел столько евреев, спрашивал себя, как к этому отнесется Шартье. Вряд ли епископ обрадуется, заполучив в союзники Парижской епархии тайную Иудею с ее кознями. А Франсуа не терпелось проникнуть в храм с порфирными колоннами, побеседовать со старыми переписчиками, седобородыми мудрецами, философами. И — почему бы и нет? — поговорить с ними о поэзии. Место к этому мало располагало. Пещера походила на бандитский притон. И даже хуже — на шпионское гнездо. Здесь держали в заложниках слова Христа.
