*
Двое часовых на посту поприветствовали отца Поля. Один из них провел посетителей по длинным коридорам до овального зала с низким сводчатым потолком. Стены были увешаны картами и планами. Вокруг массивного стола под масляной лампой, испускавшей рассеянный свет, сидело десятка два людей с едва различимыми в полумраке лицами. Среди разношерстной публики, состав которой был ему непонятен, Вийон разглядел шляпу раввина, бедуинскую куфию, могучие черепа воинов. На этом собрании никто не председательствовал. Кресло во главе стола, выше, чем остальные, оставалось почтительно незанятым. Но это кресло, хотя и свободное сейчас, указывало на высокое положение того, кто имел право его занять. На его спинке был вырезан древнееврейский девиз, тот самый, что украшал герб Медичи на переплетах, которые Франсуа довелось увидеть в Париже и в Галилее.
Франсуа сожалел, что глава братства не счел нужным присутствовать на собрании, а Колен находил его отсутствие откровенно оскорбительным. Принимать представителей суверена следовало, разумеется, с куда большей почтительностью. Пока Колен задавался вопросом, что лучше — стерпеть подобную обиду, устроить потасовку или промолчать, из полумрака выступил раввин Гамлиэль и приветливо протянул руку:
— Добро пожаловать в Иерусалим, мессир Вийон.
Несмотря на любезность раввина, от его бесстрастного лица французам стало неуютно и холодно. Привыкшие к почтительным поклонам, заискивающим взглядам и неуверенным улыбкам евреев из Орлеана или Бордо, Франсуа и Колен внезапно почувствовали неловкость, какую чужестранец, пария обычно испытывал перед ними. Истинный христианин всегда шагал по улочкам еврейского квартала твердо и уверенно, как подлинный хозяин этих мест. Но не здесь. Если первенство французов в Париже, а германцев во Франкфурте не представляло никаких сомнений, то чьей вотчиной был Иерусалим? Этот вопрос беспокоил даже тех, кто никогда не видел Святого города и не ходил по его земле.
Кокийяры внимательно рассматривали присутствующих. Те держались уверенно, взирали на вошедших высокомерно, почти вызывающе, как свойственно представителям высших сословий. В самом деле, их предки служили Александру Великому и Птолемею, для которого они заполняли полки императорской библиотеки. Евреи, прекрасно владевшие многими языками: греческим, персидским, сирийским, арамейским, освоенными при изучении текстов, — были истинными охотниками за знаниями. После пожара, уничтожившего Александрийскую библиотеку, Братство охотников за книгами предлагало свои услуги всем правителям-тиранам, жаждавшим знаний и власти. Члены содружества бороздили океаны и континенты в поисках редких или ценных сочинений, которые были нужны их заказчикам. Однако они не только пополняли библиотеки храмов и дворцов, они нашли другой источник доходов. Еретики, алхимики, бунтовщики-ученые пользовались их услугами, дабы уберечь от костров свои труды. Но чтобы спасти книгу, недостаточно спрятать ее в какой-нибудь пещере. Надо понимать ее значение и смысл, поэтому охотники за книгами вели нечто вроде комментированного каталога философской мысли. И так постепенно, от поколения к поколению, наемники поневоле становились хранителями мудрости.
