Вийон отказывался обмакнуть перо в кропильницу и осквернить ее ради распрей, которые не имели к нему никакого отношения. Тем более он не собирался действовать в интересах тех, кто лишил его свободы. Но если хорошенько поразмыслить, возможно, для него это шанс, который нельзя упускать. Ему представляется случай кое с кем расквитаться, снискав доверие своих тюремщиков. В конечном счете разве он не мечтал о таком покровителе, как Иерусалим? Тайном защитнике, требующем не преданного повиновения, но, как раз напротив, неподчинения.
Франсуа склонился и, почти уткнувшись носом в чистый лист, принялся торопливо выводить неразборчивые строки. «Величит душа Моя Господа», — говорит Мария в Евангелии от Луки. Франсуа, не поднимая головы, заполнял буквами страницу. Он знал, что эти строки передадут главе братства. «Низложил сильных с престолов и вознес смиренных». Авиафар вытянул шею, силясь разглядеть комментарии. Но он не видел, как Вийон пытается скрыть усмешку, против его воли появившуюся на губах. Отосланный в дальние края, Франсуа сидел в темном гроте под неусыпным надзором и чувствовал себя таким свободным, как никогда прежде.
Ибо, по словам Иисуса в Евангелии от Луки: «Может ли слепой водить слепого? Не оба ли упадут в яму?»
Завершив дела, торговцы закрыли лавки и отправились по домам. Федерико, переодевшись в халат, зажег две сальные свечи и удобно устроился за столом. Он долго болтал пером в чернильнице, не решаясь его вынуть, словно оттягивал минуту, когда придется им воспользоваться.
Гийом Шартье пребывал в ярости и о своем недовольстве сообщил через Медичи. Обещанные книги так и не прибыли. Епископ Парижа угрожал поместить Фуста и его зятя в Шатле, сожалел, что вступил в сговор с иудеями, говорил о мщении, чуть ли не о Крестовом походе. Братство как можно скорее должно снарядить новый обоз. Но на то, чтобы собрать нужное количество книг, требовалось время.
Федерико не имел никаких известий о грузе, предназначенном для французского двора. Последним, кто видел отряд, был один еврей из Валанса, но и это — больше месяца назад. С тех пор вестей не было. Почтовый голубь прилетел без письма. Судя по кольцу на лапке, он был из числа тех птиц, что путешествовали с Коленом. Ни один разведчик не нашел следов маленького отряда, словно людей и повозки поглотили зыбучие пески.
Федерико подождал месяц, пока не стало очевидно: миссия потерпела неудачу. Тянуть время больше было нельзя. Когда наконец он решился коснуться бумаги кончиком пера, в зарытые ставни лавки еле слышно постучали. Он крепче затянул пояс халата и пошел открывать.
