*
Гамлиэль счел, что сказал достаточно. Он слегка подтолкнул локтем Авиафара. Молодой человек откашлялся и на великолепном французском, услышав который Вийон подскочил от изумления, решительно провозгласил:
— Назарянин своими притчами потряс Рим, мэтр Вийон. Отныне очередь за вами.
Вийон, ошеломленный услышанным, разглядывал пещеру и таинственные кувшины. Его оскорбляла мысль о том, что Христом манипулировали таким образом. Он думал лишь об одном: отомстить за оскорбление! И одурачить этих людей. Он сделает вид, будто готов включиться в игру, изобразит послушного рифмоплета, на которого они рассчитывают. Снова выступит против Рима. Но никто более не извратит Слово Божие!
Франсуа молнией пронзила мысль: так вот для чего он здесь, он должен Его спасти! Спасти Слово от тех, кто много столетий держит Его в заложниках в своих капеллах и хранилищах. Кюре лгут так же, как и раввины, они такие же мошенники. Франсуа ликовал: он сумеет защитить Слово лучше, чем кто бы то ни было. Он рассмеется в лицо цензорам и клирикам.
На Голгофе рядом со Спасителем распяли двух разбойников, таких как Вийон. Если не ради Господа, то, по крайней мере, ради этих двоих он должен принять вызов и показать ханжам и святошам, чего стоит храбрый кокийяр.
Почти погребенная под дымящимися развалинами стонала женщина. Она, словно сражаясь с невидимым дьяволом, хватала воздух окровавленными пальцами. Рядом с ней валялись трупы, покрытые пылью и облепленные мухами, слетевшимися на гнусное пиршество. У некоторых не было рук или ног. На ветвях высокого дуба в петлях болтались повешенные. К груди одного из них была приколочена табличка: «Людовик — мой король». Деревенские псы вырывали друг у друга из пасти куски человеческой плоти. Среди этого кровоточащего месива осторожно продвигались Колен и его люди. Вряд ли грабители успели уйти далеко, они были заняты дележом добычи. Наверное, наемники направлялись в Бургундию, собираясь сражаться на деньги врагов Людовика XI.
Колен приподнял голову женщины и дал ей пить. Один из погонщиков мулов обшаривал сараи в поисках хоть какой-нибудь пищи. Но здесь не осталось ничего, даже мешка овса для животных. Одна лишь церковь оказалась цела и невредима. Лавки и скамеечки для молитвы были аккуратно сдвинуты к алтарю, но медные подсвечники и серебряные чаши исчезли. Из ближайшего леса стали выходить грязные заплаканные дети. Колен не хотел, чтобы они приближались, но малыши уже были рядом. Среди груды камней они искали матерей, понимая, что ни одному мужчине выжить в этой бойне не удалось. Когда кто-то наклонился над колодцем и попытался опустить туда ведро, раздался глухой звук: колодец был забит трупами.
