Все-таки Надя не могла побороть свое волнение и тихо сказала:
— Приходи, я буду тебя очень ждать. И дети утром проснутся, спросят, где папа…
— Я приду немедленно, как только поговорю с теми, кто только что звонил, — повторил Щелкунчик. — Они в машине внизу…
Пока Щелкунчик спускался по лестнице, он знал, что Надя так и продолжает стоять в коридоре, ожидая его возвращения. Ее фигура в ночной рубашке, замершая на пороге комнаты, явственно говорила о том, что женщина не сдвинется с места, пока муж не вернется.
А в комнате спали дети — Кирилл и Полина, которые утром действительно проснутся и спросят, где папа… Так что он обязательно должен вернуться до утра, хотя бы ради них.
«Зачем я пугаю Надю? — подумал Щелкунчик, вспомнив, как жестоко только что прозвучали его слова, сказанные жене о том, что он может вообще не прийти обратно. — Зачем я говорю ей о возможности того, что погибну? Ей ведь тяжело слушать такое, да еще сдерживаться…»
Потом он тут же понял, что просто подсознательно сам всегда готов к такому повороту событий, внутренне готов к смерти и как бы подготавливает жену к этому…
За последние годы Щелкунчик так часто стоял на пороге гибели, что готовность к смерти стала его постоянным внутренним чувством. На примере собственных жертв да и на собственном примере он знал о том, насколько мгновенно может быть прервана человеческая жизнь. Мгновенно и внезапно. Он бы мог, наверное, даже сказать, если бы его спросили, что всякий человек должен быть готов к мгновенной внезапной смерти…
На улице, возле тротуара стояла машина с погашенными фарами. Это была иномарка, причем, судя по очертаниям, — дорогая.
Дверца широко распахнулась, когда Щелкунчик появился на улице, и он нырнул внутрь. Внутри салона он тотчас же понял, что машина действительно солидная. Во-первых, она была новая, а не подержанная, какие часто, покупают «новые русские», чтобы пустить пыль в глаза. Хотя глупо — кто же пускает пыль в глаза подержанной машиной?
А эта была новая и, кроме того, набита электроникой. Сиденья были обиты кожей, причем высокого качества — мягкой и блестящей. Свет в салоне был приглушенный, а оба человека, поджидавшие Щелкунчика, были в масках — черных, сделанных из лыжных шапочек. Такую шапочку носят просто на голове, и никто со стороны не догадается, что это, кроме того, еще и маска. В нужный момент шапочку попросту надвигают на лицо, натягивают на него. А в ней оказываются две дырки, проделанные для глаз. Вот и готова маска, которая в любой момент может быть убрана и превращена обратно в лыжную шапочку.
