Так вот оно что! Вот отчего они сидят такими небольшими группками и так тихо разговаривают, доверительно прижавшись друг к другу! Это кафе для педерастов!
Конечно, приходилось слышать о том, что бывают такие заведения, но ведь никогда не предполагаешь, что можешь попасть в одно из них. Хотя, что тут такого удивительного — на вывеске ведь такое не пишется. Как и на лбу у педераста не написано о его сексуальной ориентации… Хотя и не про каждого это скажешь, вот у парня, севшего к Щелкунчику, как раз все было написано на лице…
Парень, кстати, обиженно надув губы, уже собирался пересесть за другой столик, подальше от такого грубияна, но Щелкунчик вовремя остановил его.
— Послушай, — сказал он негромко. — Тут что, только ваши собираются? Ты не обижайся на меня, я же не знал…
— Ну да, — ответил парень. — Тут все свои. Бывает, заходят посторонние, как вот ты, например. Но и они, как правило, тоже своими оказываются. Вот я и посмотрел — такой симпатичный мужчина. — Парень плотоядно взглянул на Щелкунчика с вновь пробуждающимся интересом. Наверное, у него мелькнула надежда, что все еще закончится хорошо, что Щелкунчик «отойдет» и еще станет вести себя нормально. То есть пойдет с ним и сделает все, что требуется этому мужчине-женщине…
Но нет, дальше разговаривать было уже бессмысленно. Парень сказал все, что Щелкунчику было нужно.
— Все, отвали отсюда, — сказал он, и парень, посмотрев на него, понял, что не нужно настаивать и навязываться. С тяжелым вздохом парень пожал плечами и раздраженно произнес:
— Ну как хочешь, красавчик… Потом жалеть будешь… Ты знаешь, я очень ласковый. Очень, ты себе не представляешь, все даже удивляются…
Щелкунчик встал и направился к двери. Ему все стало ясно и больше не хотелось тут находиться. Нормальный человек может сколько угодно уговаривать себя, что он неплохо относится к педерастам, что он терпим к меньшинствам, но на самом деле все это сплошной самообман. Все равно страшная непреодолимая брезгливость остается, с этим уж ничего не поделаешь…
Конечно, правильно, что их перестали сажать в тюрьму и вообще преследовать. Но и хорошо к ним относиться — тоже душа не лежит. Может, они и хорошие люди, однако природу не перепрыгнешь…
Щелкунчик забрался к себе в машину и решил подождать «клиента» здесь. Кроме всего прочего, он опасался, что его дальнейшее пребывание в этом специфическом кафе привлечет к нему внимание еще кого-то, а в конце концов и самого гражданина Кислякова. А этого следовало избежать.
