Унтер, посмотрев на Савушкина так, что тому на мгновение стало не по себе — ответил:
— Нэ розумию…. По-российску….
— Товарищ капитан, дайтэ мэни, — попросил Костенко.
— Нет, Олег, бесполезно. Это идейный. Вколи ему морфин и пусть отходит к своим…
Унтер, переведя взгляд сочащихся кровью глаз на старшину — спросил:
— Звидкиль?
Костенко, пожав плечами, ответил:
— З Фастова. А що?
— А я з Чорткива… з-пид Терэбовли… биля Тэрнопиля… — Унтер тяжело сглотнул, и продолжил: — У самого Серэта… биля моста…була моя хата… Нечипоренко я, Васыль…. Тэж, як и ты, украинэць…
Костенко отрицательно покачал головой.
— Ни. Це я — украинэць. А ты эсэсовец.
Унтер хотел что-то возразить — но лишь вяло шевельнул рукой. И продолжил — с каждым словом говоря всё тише:
— Цэ вжэ нэ важно… Як скинчицца вийна… Як що будэшь у Чорткиве… Маму мою…. Нечипоренко Галину Олександровну… пошукай. Як знайдэшь — то ось цэ ий пэрэдай…. — И унтер, из последних сил сняв с шеи крестик на чёрном кожаном шнурке — протянул его Костенко. И. уже впадая в забытьё, прохрипел: — Був Васыль — и нэма Васыля… — Рука его с крестиком безжизненно упала на грудь.
Старшина осторожно извлёк крестик из пальцев унтера, протёр его и положил в карман. Савушкин, ничего по этому поводу не сказав, произнёс:
— Всё, грузим хлопцев на подводы! Их в лесу перебили повстанцы, а нас здесь не было.
Некрасов, указав на трофеи убитых эсэсовцев, спросил:
— А барахло церковное куда?
— Здесь оставим. Словаки разберутся….
Через несколько минут небольшой обоз прогрохотал по брусчатке главной улицы Нитранского Правно на север и скрылся в густых зарослях акаций и падуба, начинавшихся сразу за мостиком на краю города. А спустя час, в уже наступивших сумерках, трое молчаливых мужчин в старой чехословацкой военной форме, увешанные оружием и ранцами, пробравшись по зарослям ивняка вдоль реки, вошли в дом мельника — чем немало обрадовали укрывшегося за мельницей сержанта Строганова.
— Слава Богу, вы вернулись! А то на площади стреляли, уже темно, а вы всё не появляетесь, я уже собрался бечь…
— Это всегда успеется. — Усмехнулся Савушкин. И добавил: — Пока сидим тут, надо всю эту заваруху переждать. Хотя… Пан Пастуха, — обратился капитан к хозяину дома, — Тут поблизости гарнизоны словацкой армии какие-нибудь есть?
— Что ест «гарнизоны»? — Не понял мельник.
— Военные, армия. — Пояснил Савушкин.
Пастуха кивнул.
— Ест. В Батяванах — болшие склады амуниция, пушки и гуфометы… То есть винтовки и пулеметы по-руско. Патроны. Очень много! И там фабрика. Обув. Таксамо вельки склады. — Помолчав, добавил: — В Пьештяны — болшой аэродром. Там бил пулк авионов ческословенскей арматы… Сто авион! Тераз меней, но много. Каждий ден летает десят, два десят авион…
