— Но ведь его в плен могут взять и словацкие повстанцы, правильно?
Ещё не совсем понимая, куда клонит его заместитель, Савушкин кивнул:
— Правильно, могут.
— Ну вот! Пусть его повстанцы и схватят. Из лесу пешком вышедшие. Плохо говорящие по-немецки. В старой чехословацкой военной форме… И допрос учинят, жизнь пообещав, если словоохотливым будет. А потом — отпустят. И этот язык, к своим вернувшись — доложит по команде, что на маршруте следования его схватили злобные словаки. Допросили и отпустили, побоялись под удар возмездия попасть. И мы тут — никаким боком не причастны. Словацкие инсургенты всему виной…
Савушкин хлопнул себя по лбу.
— Вот я тупица! Молодец, лейтенант! — Обернувшись и про себя констатировав, что бойцы собрались и ждут только их — добавил: — Всё, по коням, хлопцы готовы…
Часа два спуск был спокойным — хотя Костенко время от времени и ругался сквозь зубы; но «хорьх» слушался его команд, дорога, хоть и малость подзапущенная — проблем не порождала, и Савушкин уже начинал было думать, что до Битчи удастся добраться без приключений — когда на исходе второго часа пути его слух уловил далеко впереди что-то весьма отдалённо похожее на металлический лязг.
— Олег, стоп! — Старшина тотчас остановил «хорьх». Капитан, напряженно вслушиваясь, поднял руку — экипаж затаился, замерев на своих местах. Минуту Савушкин молчал, слушая окружающий мир — после чего кивнул: — Есть. Костенко, вон, впереди, справа, метрах в тридцати, прогалина вглубь леса уходит. Видишь?
Водитель кивнул.
— Бачу.
— Туда. Живо!
Слишком далеко в лес углубиться не получилось — метрах в пятидесяти от съезда с просёлка поперек прогалины лежал ствол здоровенного старого бука, поваленного бурей года два-три назад — поэтому Савушкин приказал закидать «хорьх» ветками, причем так, чтобы с дороги не было видено ни единого блика от боков и стёкол автомобиля. Разведчики живо нарубили лещины и укрыли машину — после чего, вернувшись к дороге, заняли позицию в полутора десятках шагов от опушки.
Слух не подвёл Савушкина. Прошло всего четверть часа — как из-за поворота серпантина в виду позиции разведчиков показалась головная застава на трех «ганомагах», впереди которых задорно скакал по ухабам мотоцикл с коляской.
— Всем затаиться и не шевелиться! Дышать через раз! — скомандовал Савушкин своим — впрочем, больше для порядка: народ был опытный и жизнью битый. Разговоры их немцы не услышат за рёвом своей техники, а вот подозрительное шевеление в зарослях — могут и углядеть. И на всякий случай пальнуть по кустам, бывали, знаем…
