— Оружие у нас нетабельное. Для венгерской армии…
— В смысле? — Удивился Савушкин.
Лейтенант развёл руками.
— В прямом. У венгров на вооружении винтовки Манлихера, а не Маузера. Пулемёты свои, вроде Шварцлозе… Автоматы другие… В общем, будут вопросы, если патруль остановит.
Савушкин грустно улыбнулся.
— Володя, какой патруль? Едем нагишом под пулемёты… Кто там будет смотреть, какие у нас винтовки? У нас документов никаких нет, какая уж там разница, что у нас за плечами и в кобурах… — Немного помолчав, капитан добавил: — Да и ситуация сейчас на фронтах, как я понимаю, для венгров с немцами критическая, тут не до соблюдения табельности оружия. Форма номер восемь — шо украли, то и носим, як той Костенко говорил в Белыничах…
Лейтенант кивнул.
— Это да. Раз нет документов — остальное вообще такие мелочи, что и поминать не стоит. Это я так, для порядка…
— Понимаю. — Повернувшись к радисту, спросил вполголоса: — Андрей, ты сводку за сегодня слушал? Пока я в штаб с утра ходил? Я не приказывал — не до того было — но, може, проявил инициативу?
Сержант Чепрага, подобравшись, принялся докладывать, чуть волнуясь:
— Так точно, товарищ капитан, проявил. Наши в Восточной Пруссии шуруют, Четвертый Украинский взял Ужгород и Берегово, и ещё кучу всяких деревень… В Венгрии наши тоже прут и населённые пункты занимают — но я названий повторить не могу, там чёрт язык сломит… А, да, Нередхаза какая-то была.
— Ньиредьхаза. — Поправил Котёночкин.
Радист кивнул.
— Да, точно. Под ней немцы нас атакуют. В Югославии наши уже северо-западнее Белграда. Взяли Новый Сад. Наши бомбят Будапешт — пожары за двести вёрст видны… — Радист почесал затылок: — Как бы нам там под свои бомбы не попасть!
Савушкин махнул рукой.
— Это вряд ли. Один шанс из тысячи… Ладно, Володя, открой форточку, побалакаю с Костенко и словаком. А вы продолжайте наблюдение, если что — докладывайте! — И, привалившись к переднему борту, капитан громко произнёс:
— Олег, как дорога?
Из кабины раздался недовольный голос старшины:
— Вся в подсумках и касках… Два раза чуть на штык не наехал, еле вывернул… Хочь бы гранаты эти черти не повыбрасывали! Бо подорвемось, як пить дать…
— Капитан, до темноты доберемся до перевала? — Спросил Савушкин, уже обращаясь к Стояну.
Словак ответил подавленно:
— Не вем. Але должны…
Безжизненность в голосе словацкого капитана не понравилась Савушкину. Ещё стреляться удумает, эк его отчаянье разбирает, зрелище разгрома крепко его ударило… И Савушкин произнёс преувеличенно бодро:
