— Логично. — Кивнул Котёночкин. И осторожно спросил: — Если всё получится, как вы спланировали, дальше — куда?
Савушкин вздохнул.
— Если выберемся — то на «Гизеллу» и вниз по течению на полном газу. За Пакшем — уже наши…Но ты шибко-то на это не рассчитывай. Документов у нас нет, первый же КПП, командир которого решится остановить генеральскую машину — станет нашим полем боя. И дай Бог нам в этом случае подороже продать свои жизни… — Савушкин помолчал и добавил: — Мы обязаны выполнить приказ. Который ты сам видел, что от нас требует. А вот выжить — нам никто не приказывал…
Котёночкин пожал плечами.
— Пока вроде выкручивались… Правда, и вас в Варшаве задело, и Некрасова, и меня в Словакии, и Женю мы потеряли… Но группа уцелела и приказ выполнила. Может, и сейчас повезёт?
— Может. Но ты шибко на это не рассчитывай. Иди, экипируйся. И позови Некрасова, остальным дай команду собираться, за полчаса должны успеть. Карту Будапешта и окрестностей, что Гёза дал — чтоб назубок! Утром едем в Буду.
Лейтенант кивнул и покинул кабинет. Тотчас же на пороге образовался снайпер.
— Звали, товарищ капитан?
Савушкин кивнул.
— Звал. Смотри, Витя, завтра утром мы едем в город, с одной интересной дамой побалакать. Едем впятером. Ты остаёшься на хозяйстве. Собаку покормишь, ворота закроешь, и будешь нас ждать.
— Сколько?
Савушкин вздохнул.
— Если бы я знал… До нашего возвращения. Ну, или пока Шорокшар не займёт Красная армия. В этом случае явишься в СМЕРШ той дивизии, в расположении которой ты окажешься, и доложишь подробно, кто ты, зачем и почему.
— А вы?
— Много ненужных вопросов задаёшь, сержант… Всё, передай личному составу — через полчаса отбой! И чтоб Будапешт выучили наизусть!
Предрассветная мгла только начала рассеиваться — когда тяжёлый «паккард» покинул уютный дворик на Тёрок Флориш и, солидно — при этом почти беззвучно — урча своими двенадцатью цилиндрами, бодро понёс своих пассажиров на север, вдоль Дуная. Савушкин, усевшись на задний диван и поставив между ног саблю — которую ему навязал Костенко, упрямо повторяя «Вси мадьярски генералы з саблямы, мы шо, хуже всих?» — внимательно озирал окрестности венгерской столицы; впрочем, остальные пассажиры «паккарда» были заняты тем же.
С каждым кварталом выражение лица капитана становилось всё мрачнее. Котёночкин, с детским восторгом озиравший доходные дома в стиле «сецессион», повернувшись к командиру — увидел это и удивлённо произнёс:
— Товарищ капитан, а что вы такой мрачный? Красиво же!
