И минуты не прошло, как улица опустела. В растерянности я оглядывался по сторонам и заметил бредущую в мою сторону одинокую фигуру в чёрном. Что-то мне в ней не понравилось, но силуэт был вроде женский, и я решил подождать. К нам приблизилась древняя старуха, в моём понимании ей должно было быть не меньше ста лет, закутанная в драное покрывало. Волосы у неё были совсем седые, лицо покрыто глубокими морщинами, да ещё она что-то бормотала себе под нос, впрочем, я всё-таки решился обратиться к ней. Рехнулся, видно, от отчаяния.
― Здравствуйте, бабушка! Вы местная? Не подскажите, кому я могу отдать этого малыша, он осиротел после пожара.
Бабка подняла на меня свои вполне осмысленные глаза, радостно улыбнулась, обнаружив наличие немногочисленных жёлтых зубов и, закивав, протянула ко мне руки.
― Давай его мне скорее, я всё сделаю, ― и она практически вырвала Аби из моих рук, который, завидев её, разорался ещё сильнее.
Это мне не понравилось.
― А что, уважаемая, Вы собираетесь с ним делать?
Она прижала ребёнка к своей груди и проворчала: «А то не знаешь? Что ты так на меня уставился? Сам отдал, теперь это моя еда».
― Еда, что? А ну, верни, ребёнка немедленно, психопатка чёртова! ― я попытался схватить её за руку, но она ловко выкрутилась и со скоростью молодой антилопы помчалась в сторону уже знакомой мне группы «деревьев». Я рванул, если так можно сказать про лёгкую трусцу, на которую у меня еле хватало сил, следом. Жара, проклятая жара! Заставил себя ускориться ради Аби, но, когда подбежал ― старуха уже положила его на камни и, к моему ужасу, присосалась к горлу малыша.
Не буду повторять выражения, которыми я её обложил, отталкивая в сторону, и прижимая притихшего ребёнка к себе: глаза Аби были закрыты и он, похоже, не дышал. Я осторожно вернул его на камни, и в бешенстве повернулся к старухе с одной лишь мыслью ― придушить гадину. Но она, согнувшись пополам, тряслась и задыхалось, её рвало кровью.
Я был в шоке и не мог отвести взгляд от этого отвратительного зрелища: бабка, бившаяся в судорогах, уже лежала на земле, закатив глаза, и вдруг совершенно отчётливо произнесла: «Хозяин». И затихла. Меня скрутило от тошноты, заставив зажать рот руками, но мысль об Аби: «Вдруг, он жив, и только потерял сознание?» ― помогла сдержать рвотные позывы и обернуться к нему.
Аби пропал. Тряпки, в которые он был завёрнут, остались на камне, а вот сам ребёнок исчез. Мелькнула чёрная тень, напоминавшая корень того самого «дерева», под которым весь этот ужас происходил, и словно втянулась в ствол. Да что за бред тут происходил? Я растерялся, не зная, что мне теперь делать. Испуганно посмотрел в сторону мёртвой старухи, но и её тоже не было ― пропала и карга.
