— Чепуха! Какие там особенные заботы? Растут себе и растут, как щенята. Этот через месяц уже бегать будет.
— Есть одно место, куда его можно отправить на воспитание. Там у стряпухи на прошлой неделе мальчишка утонул в лохани, пока она вешала белье. Вот бы к ней его и пристроить.
Некоторое время оба курили молча, так как ни тому, ни другому не хотелось первому заговаривать о самом главном. Наконец собеседник Гейли нарушил молчание:
— Ведь больше десяти долларов вы за этого мальчишку не запросите? Вам, так или иначе, надо сбыть его с рук.
Гейли покачал головой и весьма выразительно сплюнул.
— Нет, не пойдет, — сказал он, не вынимая изо рта сигары.
— А сколько же вы хотите?
— Я, может, себе его оставлю или отдам куда-нибудь на воспитание, — сказал Гейли. — Мальчишка смазливый, здоровенький. Через полгода цена ему будет сто долларов, а через год-другой и все двести. Так что сейчас меньше пятидесяти и смысла нет просить.
— Что вы, любезнейший! Это курам на смех!
Гейли решительно мотнул головой.
— Ни цента не уступлю.
— Даю тридцать, — сказал незнакомец, — и ни цента больше.
— Ладно! — Гейли сплюнул еще решительнее. — Поделим разницу — сорок долларов последняя цена.
Незнакомец минуту подумал и сказал:
— Ну что ж, идет.
— По рукам! — обрадовался Гейли. — Вам где сходить?
— В Луисвилле.
— В Луисвилле? Вот и прекрасно! Мы подойдем туда в сумерках. Мальчишка будет спать, а вы его потихоньку… так, чтобы обошлось без рева… и дело в шляпе. Я лишнего шума не люблю. Слезы, суматоха — ну к чему это?
И после того как несколько ассигнаций перешло из бумажника покупателя в бумажник продавца, последний снова закурил сигару.
Был ясный, тихий вечер, когда «La Belle Riviere» остановилась у луисвиллской пристани. Женщина сидела, прижав спящего ребенка к груди. Но вот кто-то крикнул: «Луисвилл!», она встрепенулась, положила сына между двумя ящиками, предварительно подостлав под него свой плащ, и побежала к борту в надежде, что среди слуг из местной гостиницы, глазеющих на пароход, будет и ее муж. Она перегнулась через поручни, пристально вглядываясь в каждое лицо на берегу, и столпившиеся сзади пассажиры загородили от нее ребенка.
— Пора! — шепнул Гейли, передавая спящего малыша его новому хозяину. — Только не разбудите ребенка, а то раскричится. Не оберешься хлопот с его матерью.
Тот осторожно взял свою покупку и вскоре затерялся с и ей в толпе на берегу.
Когда пароход, кряхтя, отдуваясь и пофыркивая, отвалил от пристани и начал медленно разворачиваться, женщина вернулась на прежнее место. Там сидел Гейли. Ребенка не было.
