— Да. Я очень долго смотрела на нее, — она поднимает тонкую руку и указывает на мою главную достопримечательность — глаз, который наблюдает за всей галереей.
— О, — говорю я шепотом.
— Сколько? — она спрашивает. — Я пыталась ее купить, но безрезультатно.
Мои глаза расширяются от того, как ко мне приходит озарение.
— Присцилла? — говорю, поворачиваясь лицом к ней. Присцилла Вудс, помощник ее мужа звонил почти год. Я продолжала отказываться от их предложений, хотя они называли большие суммы, она хотела две мои любимые картины, и я не была готова продать их.
— Ты помнишь, — улыбается она. — Я в городе на пару дней, поэтому решила заглянуть, чтобы узнать, готовы ли вы продать мне эти лоты.
— Этот не продается, — говорю я, прочищая горло, чтобы убедиться, что меня слышат.
— А другой? Разбитое сердце с крыльями?
Я смотрю от нее в сторону, где картина висит на противоположной стене.
— Она называется Крылатые Калейдоскопы, — отвечаю я, внезапно чувствуя комок в горле. Уайт написал ее вскоре после нашей помолвки. Он написал три, продал две и оставил одну для галереи. Я никогда не была уверена, что он продаст ее. В конечном счете, это была его картина.
— Она прекрасна, — говорит она и подходит к картине. — Это напоминает мне о каком-то перерождении.
Я киваю и глотаю, надеясь выдержать этот разговор.
— Это и есть возрождение, — это возрождение моего сердца, моих надежд на любовь, моей личной жизни и рождение наших отношений.
— У нее нет цены, — говорит она.
— Некоторые вещи не имеют цены.
Она поворачивается ко мне и наклоняет голову.
— Все материальное не бесценно.
— Может быть, но не воспоминания за этим. — Мой ответ заставляет ее кивнуть в знак понимания. Ее глаза отворачиваются от моих и оглядываются на картину.
— Значит, ты не хочешь забыть о тех воспоминаниях, которые она хранит?
Я молча смотрю на картину. Я знаю, что никогда не будет достаточной стоимости для нее, чтобы окончательно стереть все эти воспоминания, они навсегда будут внедрены в мой мозг, поэтому, возможно, мне стоит перестать думать с такой точки зрения о его картинах. За последние пару недель мне удалось перевернуть новый лист. Я чувствую, что двигаюсь в правильном направлении, но, когда сталкиваюсь с отпусканием последних трех лет своей жизни, я глохну, как автомобиль при переключении передач. Я делаю длинный вдох, вдыхая вечно присутствующий запах дерева и краски, и когда выдыхаю, принимаю решение.
— Я готова отпустить это, — говорю я, мой голос стойкий и решительный. Присцилла оборачивается и хлопает руками с счастливым визгом. Это заставляет меня улыбаться, и я чувствую себя менее печальной от продажи картины.
