— Чего ты хочешь, Оливер? — шепчу в его губы. — Чего ты от меня хочешь? Хочешь поцеловать меня? Хочешь трахнуть меня? Хочешь войти в мою жизнь, как ураган, которым ты являешься, и разрушить все, что я так долго восстанавливала, а затем ты снова исчезнешь?
Его губы слегка прижимаются к моим, просто момент, но он держится, как будто он собирается уничтожить меня. Но он не хочет. Он никогда не пойдет на убийство. Он просто бросает приманку, втягивает меня, а затем перерезает линию. Как и ожидалось, его руки падают, и он отдаляется от меня так же быстро, как и приблизился. Во мне пылает огонь, который я так отчаянно пытаюсь не чувствовать.
— Прости, — тихо говорит он, качая головой. Его взгляд мягок, и я почти слышу его мысли: «Никогда не должен был целовать ее. Я никогда не должен…»
Мои брови поднимаются при его извинении. Есть много вещей, которые я готова высказать ему, но внезапный, побежденный взгляд в его глазах закрывает мне рот. Наконец, я выдыхаю и отталкиваюсь от стены, чтобы сохранить между нами достаточное расстояние.
— Все в порядке… Не делай этого снова. Поцелуй на днях был ошибкой.
Я перестаю говорить и прохожу мимо него, убирая бюстгальтер в ящик для нижнего белья. На этот раз, когда я чувствую, что он подходит ко мне, я опускаю голову и выдыхаю. Ему действительно нужно перестать подкрадываться ко мне.
— Оли… — Я начинаю задыхаться, когда чувствую его мягкие и теплые губы на своей шее. Мое сердце стучит, и я замираю на месте, мои руки все еще внутри ящика. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на дыхании, когда он оставляет еще один поцелуй. Раньше я не знала, что задняя часть моей шеи настолько чувствительна. Пульсация проходит через мое тело.
— Это не было ошибкой, — говорит он хриплым голосом, от которого моё тело покрывается гусиной кожей. — Ты никогда не была ошибкой. Ты хочешь, чтобы я рассказал твоему брату о своем желании встречаться с тобой? Это то, что нужно?
Я вытаскиваю руки из ящика, чтобы ухватиться за край шкафчика, и стон вырывается из моих губ.
— Этот звук, — рычит он, когда прижимается к моей спине. Я чувствую твердость его груди…его…на мне. — Этот гребаный звук сводит меня с ума, Элли, — говорит он, посасывая мою шею. Я начинаю задыхаться, и мне все равно. Я больше не знаю, чего хочу. Я не знаю, что мне нужно. Я не знаю, имеет ли значение то, что Оливер заставляет меня чувствовать это. У меня даже нет времени, чтобы винить себя, потому что даже сейчас это чужое чувство. Во мне возникает буря похоти, и мое сердце живет своей жизнью, когда его губы снова и снова опускаются на меня.
