Покачав головой, я повернулся и запер за собой дверь, убирая ключ в один из цветочных горшков, которые его мама держала снаружи. Спускаясь по ступенькам, улыбнулся мысли о Триш, о её больших сиськах, упругой заднице, о том, как она сосала мой член. Когда я дошёл до конца дома, остановился и понял, что идти домой мне придётся пешком. Дом моей матери был всего в нескольких кварталах отсюда, но я все ещё думал вернуться в дом и остаться на ночь. Мое внимание привлекли звуки тихого плача. На мгновение я подумал, что мне показалось. Было темно и поздно, время, когда нормальный человек уже спит. Но потом, откинув свои длинные волосы назад, которые порыв ветра бросил мне в лицо, я услышал плач снова и остановился.
Осмотревшись, понял, что звуки доносились со стороны дома Вика. Я замер на мгновение, надеясь, что это была не миссис Рубен. Прошлый раз, когда мне пришлось успокаивать плачущую мать лучшего друга, мне пришлось удирать из Доджа. Неохотно, я поднял глаза и увидел маленькую фигурку, сидящую на крыше дома. Открывшийся мне вид, почти сбил меня с ног, отчасти это из — за того, что мне пришлось задирать голову, чтобы рассмотреть получше, но в основном, потому, что я мог поклясться, что это Эстель, только этого не могло быть. Девушка, сидящая там, была не ребёнком. Но потом меня осенило, когда я в последний раз видел Эстель? Я прищурился, пытаясь рассмотреть получше, но не смог. Подойдя к задней части дома, я залез на дуб, по которому поднимался миллион раз, и шагнул на крышу. Она сидела с поникшей головой, её длинные волнистые волосы, падали ей на плечи, закрывая лицо.
Когда я сел рядом с ней, она подпрыгнула с визгом. Удивление и страх отобразились на ее печальном лице. Я знал Эстель с тех пор, как мне исполнилось тринадцать, я никогда не видел её такой. Даже когда она не получила главную роль в «Щелкунчике», репетируя несколько месяцев. И сразу предположил, что причиной её слез был разрыв с парнем. Моя кровь вскипела при мысли о том, что какой — то неудачник делал это с ней.
— Что случилось? — спросил я, она вытерла слезы и покачала головой. Её лицо больше не было мокрым, за исключением слез, собравшихся у ее губ. Я никогда не замечал, насколько они были пухлыми. Я никогда не замечал, как порозовели её скулы или как она хмурит брови, когда смотрит на меня. Я бы никогда не заметил, как очаровательны её глаза. Множество оттенков делали их похожими на кусочки мрамора, которые я собирал, будучи ребёнком. Мой взгляд медленно опустился к её шее, я заметил, как она сглотнула, затем к груди, которая теперь была полной, не такой, как в прошлый раз, когда я видел её в купальнике, тогда она была плоскогрудой. Иисус Христос, эта девушка горяча.
