— Спасибо тебе огромное, что делаешь это для нас, — начинает она. — Я всегда ищу новые занятия для детей, но клоуны и кино больше не так привлекают их. Просто мне хотелось, чтобы они делали что-нибудь совершенно другое, понимаешь? Если им нужно находиться здесь, они нуждаются во взаимодействии с людьми, которые не только лекарства выдают.
Она сводит брови вместе, когда заканчивает, и я уверена, она обожает детей. Я решаю, что мне нравится Джен.
— Я приложу все усилия, чтобы сделать их счастливее, — отвечаю ей, ободряюще улыбаясь.
— Спасибо, — она делает паузу. — Оливер сказал, вы давно знакомы.
Я поражена внезапной сменой темы разговора.
— Да, он лучший друг моего брата.
— Я думаю, термин, который он использовал, чтобы описать вас был «его самый любимый человек», — она улыбается мне, и я понимаю, что она хочет услышать от меня что-то личное об Оливере. Но дело в том, что её заявление лишает меня дара речи.
— Он так сказал?
— Да, сказал, — кивает Джен.
— Это…… интересно, — учитывая все что было, хотела добавить я, но промолчала.
— Позвольте показать, ваше новое рабочее место. Вы сказали, что можете к нам приходить три раза в неделю, правильно? — говорит она, вставая.
— Я могу приходить, когда пожелаете, но вещи, с которыми я работаю не всегда даются легко.
Она смеётся и поднимает руки вверх.
— Нет, спасибо, я не хочу нести ответственность за эту катастрофу.
Джен провожает меня в соседнее крыло и, прежде чем отправится к себе в кабинет, показывает, куда идти и с кем говорить. Проходя по коридорам, я рассматриваю устаревшие фрески, украшающие стены. Единственный контраст с синим, который покрывает стены, это рыбы, плавающие в разном направлении. От увиденного, я чувствую, как нарастает паника. Кто станет рисовать аквариум в детской больнице? Это место должно быть утешением для детей и их родителей. Тряся головой от отвращения, я слышу чей-то смех.
— Я так понимаю, ты не одобряешь? — говорит внезапно возникший Оливер.
— Тебе нечем заняться? — спрашиваю я, срывая на нем своё раздражение. И направляюсь вперёд, чтобы пронестись мимо него, при этом задевая его руку.
— Я сожалею, — говорит он, заставляя меня остановиться. Я не оборачиваюсь.
— Я сожалею о случившемся, — продолжает он. — Просто… видя тебя и когда ты… Я просто…. Дерьмо. — он смеется.
Я поворачиваюсь к нему лицом.
— Все в порядке. Извинения никогда не были твоей сильной стороной.
Он съёживается, и я разворачиваюсь и ухожу.
