— Вы это замечательно объясняете, — сказал собеседник серьезным ободряющим тоном.
Рахель покраснела — она не хотела показывать, насколько важна для нее его похвала.
— Это его заявление об одиночестве прозвучало для меня странно на фоне всего, что о нем рассказывали.
— А что рассказывали? — спросил он, разминая сигарету, распространяющую острый запах, в жестяной пепельнице, стоящей на краю стола. Он что-то записывал на лежащем перед ним листе.
— Ну, разное говорили, — смущенно сказала Рахель, — слухи.
— Например? — спросил он очень мягко.
— Да всякое. — Она снова почувствовала спазмы в горле, и ее ноги в открытых босоножках начали потеть. Но полицейский не отставал, глядя прямо на нее:
— Доверьтесь мне, мне нужно это знать.
— Говорили о нем и о разных женщинах, и о поэтах, и о разных людях.
— Вы действительно думали, что он одинок, когда он вам об этом говорил?
— И да и нет. В основном я думала, что это — как строка из романа или эпизод из фильма. Я не люблю такого рода признаний. И эта поза у окна, будто он выбрал точку, откуда его профиль выглядит наиболее выигрышно. Но было в этом и нечто убедительное, я ему верила, и это меня пугало. Тогда я так в это не вникала, только сейчас пытаюсь сформулировать.
— А кто, по-вашему, был самым близким ему человеком?
Рахель снова ощутила, что у нее здесь главная и очень важная роль. Ее просили поделиться итогами ее длительных наблюдений и умозаключений.
— Самыми близкими полагали его отношения с доктором Шаем, — сказала она нерешительно.
— Но? — Он терпеливо ждал.
— Мне было отвратительно его самоуничижение перед Тирошем, Шай просто обожал его. И эта история с его женой…
— С его женой?
Рахель смотрела на его загорелые руки, белую рубашку, ей казалось, что она знает, как пахнет его кожа — чистотой; она почувствовала, что краснеет.
— Жена доктора Шая — Рухама, я ее почти не знаю, видела всего несколько раз, иногда по телефону с ней говорила, но все-таки…
Она подыскивала слова и в конце концов смущенно произнесла:
— Все об этом говорили, было ясно, что они вместе. Этот странный «треугольник» обсуждали на кафедре все, включая студентов. Разумеется, кроме Адины, которая никогда об этом не говорила.
— Вместе? — спросил он. — Вы имеете в виду Рухаму Шай и профессора Тироша? Они жили вместе?
— Не совсем так — они как будто втроем жили. Все об этом знали, и доктор Шай, по-моему, знал, так, во всяком случае, многие думали. И это продолжалось годами, но в последнее время, — Рахель взглянула на собеседника, как бы решая, стоит ли продолжать, он кивнул — «я вас, мол, внимательно слушаю», — в последнее время будто что-то изменилось.
