— Тирош был очень обаятелен. Я никогда раньше не встречала таких людей. Когда я еще училась в школе, мне нравились его стихи, и уже первая встреча с ним очень меня взволновала. Меня восхитили его внешний вид, то, что он во всем разбирался, то, как к нему все относились. Но я не хотела бы быть с ним в близких отношениях.
Он явно соглашался с ней, чувствовал то же, что она, поэтому Рахель не колеблясь ответила, когда после ее последней фразы он спросил: «Почему?»
Она не сомневалась — ему это действительно интересно: почему она, Рахель Лурия, не хотела бы сблизиться с Тирошем, поэтому она не задумываясь сказала правду:
— Я его боялась.
С той же интонацией заинтересованности он спросил: «Почему?» — и она в смущении ответила:
— В нем было что-то неискреннее, или скорее, ненастоящее, но это лишь мое ощущение. Я бы не стала ему доверять. Порой он делал вид, будто я ему нравлюсь, но я никогда не была бы уверена в том, что нужна ему как личность.
Полицейский наклонился к ней так, что она видела его темные ресницы, и просительно и вместе с тем настойчиво сказал:
— Можете привести пример? Опишите ситуацию, которая касалась вас.
— Однажды я оказалась с ним наедине в секретарской. В его кабинете была течь в трубе отопления, там делали ремонт, и он работал у нас, там была только я одна, Адина отсутствовала, у нее была небольшая операция, хотя обычно она все время там, я была одна, и мне довелось с ним поговорить. Он общался со мной, будто был во мне заинтересован, чтобы говорить о себе. У меня, конечно же, было чувство, будто происходит что-то необычное. Он, уважаемый профессор, знаменитый поэт, разговаривает со мной, обычной студенткой, как будто я взрослая женщина.
Она прервала свой монолог, но этот человек не спускал с нее глаз и ожидал продолжения.
— И вместе с тем у меня было ощущение, что я — в кино, как будто я все это уже видела. Он стоял у окна, смотрел на улицу и говорил — как будто с самим собой, о себе. Говорил, что он, в его-то возрасте, часто спрашивает себя, есть ли у него настоящие друзья; говорил об одиночестве, процитировал стихи Натана. Заха «Нехорошо быть человеку одному, но он все равно один» и спросил меня, думала ли я когда-нибудь о смысле этих стихов? С этого момента он начал ко мне «подкатываться». Говорил о настоящих друзьях, а я думала: с какой стати ты все это мне говоришь, чего ты от меня хочешь? У меня было ощущение, что, если я дам себя увлечь в эту беседу, случится что-то страшное, что он, как бы это сказать, втянет меня. Это было очень притягательно, я чуть ли не подошла к нему, чтобы его пожалеть, но что-то меня остановило. Я понимала, что не нужна ему сама по себе, ведь он обо мне ничего не знает (она говорила это извиняющимся тоном), но меня напугало, что его обаяние и сила затягивают меня как в омут, что я отдам ему себя всю и ничего не получу взамен. Ну, не знаю, как еще объяснить.
