Долгие часы просидел Михаэль Охайон в читальном зале, перелистывая статьи и заметки, а когда поднял взгляд, увидел профессора Нехаму Лейбович, которая в его представлении была одним из последних исполинов старого мира. Она направлялась к стойке выдачи книг, голова ее клонилась набок, но неизменный берет сидел на ней, как всегда, прочно. Она говорила сотруднице шепотом, но он услышал ее голос:
— Я не имела в виду свою, это не моя книга, это, по-видимому, моего брата.
Когда она вернулась на свое место, ее лицо светилось доброй улыбкой. Михаэль глубоко вздохнул и погрузился в книги, критические статьи и комментарии поэзии Тироша, статьи Тироша о других поэтах — в основном никому не известных.
Он внимательно читал «Страницу горькой полыни», как назвал Тирош свою колонку критики современной литературы в ежеквартальнике «Направления», и с большим усердием старался вникнуть в эстетические принципы этого человека, который превозносил до небес никому тогда еще не известных поэтов, творчество которых сегодня уже было знакомо Михаэлю. Заметил он и убийственный яд, которым были смазаны стрелы критики Тироша, направленные против поэтов, имен которых Михаэль никогда не слышал.
Не все стихи, которые хвалил Тирош, говорили что-то сердцу Михаэля. Часть из них казалась ему бессмыслицей, однако он понял, что Тирош действительно обладал способностью выявлять таланты, и эта способность почему-то насторожила Михаэля.
На листе бумаги, взятом у библиотекаря, он записал имена поэтов и писателей, которых Тирош подвергал безжалостной ядовитой критике. В первом же журнале «Литература» он нашел две статьи Тироша, имеющие отношение к известным ему произведениям Черняховского. Первые абзацы были посвящены анализу его поэзии, а дальше очень ясно и четко Тирош опровергал общепринятые представления о поэзии Черняховского и предлагал свою, новую трактовку его текстов, Которая, к удивлению Михаэля, возбудила в нем интерес. Затем он открыл том «Поэзии» Агнона в первом издании. Последней части там, разумеется, не было. Он перелистал незаконченный роман, отложил его в сторону и взял пятое издание — дополнительный экземпляр, заказанный по студенческой привычке на случай, если других экземпляров в хранилище не окажется. Он механически заглянул в книгу, не ожидая найти там ничего нового. Однако, перелистав се, вдруг увидел: «Последняя часть». Он читал, и в его ушах звучали слова Ароновича. С интересом прочитал он и примечания Эмуны Ярон к новому изданию:
