— Я думала, что только в кино задают такие вопросы и что все должно происходить спонтанно, — сказала она в тот же вечер. Она не раз возвращалась к этой теме спонтанности, и это стало камнем преткновения в их отношениях. — Почему ты должен меня спрашивать? Если ты после семи лет наших отношений все еще не знаешь — можно или нет, так что же мы делаем вместе? Спрашивать свою женщину — можно ли ее поцеловать? Это вовсе не вежливость, это обижает. Твой вопрос означает, что между нами нет должной интимности.
Тогда он вернулся домой радостный — как никогда в жизни и, как в песне, не знал даже ее имени. Он, разумеется, не спросил о возможной встрече, тем не менее он знал, что бессмысленных случайностей не бывает. Он был уверен, что встретит ее снова, но не думал, что это произойдет так быстро.
Через три недели его пригласили на домашний концерт Тали Шац — дочери руководителя его дипломной работы в университете. Была уже осень.
В окна гостиной в новом доме в районе Рамот стучал дождь. В этом доме, как выяснилось, жил бывший атташе по культуре израильского посольства в Чикаго. Шац говорил, что хозяин квартиры — его внучатый племянник. Тали играла на скрипке, а ее новоиспеченный супруг — на фортепиано. Они исполняли Крейцерову сонату, которую Михаэль любил.
Когда открылась дверь и Михаэль услышал ее голос, он возблагодарил Бога, что она пришла одна. Майя не взяла зонт и насквозь промокла. После нее остались влажные пятна на светлом ковре, покрывавшем от стены до стены весь пол богато обставленной гостиной. Хозяйка дома, убеждавшая ее, что никакого вреда ковру не будет, следила за ней с некоторой тревогой. Теперь он мог рассмотреть ее при свете дня. На ней было простое черное платье с круглым вырезом и длинными рукавами. Нельзя было назвать ее красивой в общепринятом смысле, но она словно лучилась и в ее движениях было что-то успокаивающее и в то же время вызывающее. Лицо ее осветилось приветливой улыбкой при виде хозяина дома, который вышел ей навстречу потирая руки, чем напомнил Михаэлю мужа Анны Сергеевны из «Дамы с собачкой» Чехова.
«Она меня не узнала», — подумал Михаэль. Он предстал перед ней у большого сверкающего полировкой стола в углу комнаты. На столе были пирожные, и хозяйка несколько раз с маслянистой улыбкой повторила, что это пирожные «шарлотт», печь которые она научилась ввиду предстоящей поездки за рубеж. Сервиз был фирмы «Розенталь», как сообщила хозяйка Майе со скрытым укором, когда та уронила чашку с горячим кофе на ковер. Чашка не разбилась. Хозяйка поспешила вытереть пятно, сопровождая это действие длинной лекцией о том, как трудно достать части этого сервиза, и не замечая того, что Майя неотрывно смотрит на Михаэля, насупив брови, — пытается припомнить, где же она его видела. Вдруг она вроде бы вспомнила или поняла, как ей нужно реагировать, улыбнулась, и в ее глазах появилась та самая золотая молния. Михаэль отхлебнул кофе и почувствовал, как у него дрожат руки.
