К вечеру атмосфера накалилась.
— Где вы пропадали, черт вас задери! — набросился Шлихтер на студента-политехника Вольского, выходящего из кондитерской Самадени. Тот вздрогнул и по-детски торопливо вытер губы рукавом. — На митинге полиграфистов у цепного моста арестовано более шестидесяти человек. Многие убегающие были ранены, к счастью, легко. Избиты плашмя шашками, исхлестаны нагайками, потоптаны лошадьми. Они отвезены в казармы артиллеристов, расположенные на Печерске возле Лавры. Типографщики после разгона сходки не разошлись по домам. Они группируются возле своих типографий. Вам надо обойти все ближайшие печатни и поднять настроение, развеять уныние, вызванное первой неудачей, вызвать ярость к жандармерии и казакам и требовать, требовать, требовать освобождения товарищей.
— Понял! — воскликнул Вольский, вдохновляясь, — Ковать железо, пока горячо!
Шлихтер смотрел вслед убегающему юноше. Это был энергичный пропагандист марксизма. Год назад во время шествия студентов у него произошло столкновение с приставом Закусиловым, и тот серьезно ранил его ударом шашки по голове.
Комитет все время менял квартиры, но нужные люди без ошибки находили их. И было просто удивительно, как полиция не накрыла ни одну. Не верилось в феноменальную удачливость. И порой начинала закрадываться леденящая душу мысль, что охранка все отлично знает и, по принятой там практике, разматывает связи и контакты, чтобы сразу накрыть всю организацию. Но об этом не говорили, хотя и были готовы ко всему.
Не успел Шлихтер прийти на явку в квартиру какого-то вечного коммивояжера, как к нему бросился Вакар,
— Сашко, солнышко, только на вас и надежда, выручайте! — взмолился он. — Смотрите, какой поток записок, просьб. Помогите привести в боевой вид!
Он показал накопившуюся у него со вчерашнего дня внушительную груду клочков серой или коричневой оберточной бумаги, исписанной разными почерками, нередко неумелой и, что уж скрывать, малограмотной рабочей рукой.
«Дорогой Комитет, — прочитал одну из них Шлихтер вслух. — У меня всего один класс. Я мог бы попросить грамотного написать то, что я скажу. Но я хочу, чтобы вы от меня прочли то, что я думаю о вас. Скажу по-рабочему — вы парни что надо! Правильно сделали, что подняли народ на забастовку. Пора показать царизму, что на их зубы у нас есть крепкие рабочие кулаки!»
— Прекрасно! — воскликнул Шлихтер. — Надо напечатать полностью и распространить. От таких писем до баррикад — один шаг!
