Толпа оттеснила, выдавила Митю наружу. Перевел дыхание после махорочного дыма, слоями висевшего>; в вестибюле, и бегом к Швецовым. Володька уже дома и — Мите:
— А я такому скандальчику на заседании Совета оказался свидетель — не поверишь, если рассказать!
— Знаю, сам кое-что слышал. Только кто тот оратор?
Из кабинета вышел Николай Павлович — без пиджака, в одном жилете, видно, тоже только успел вернуться.
— Ажиотацию сию произвел некто Фокин, представитель Московского областного бюро РСДРП большевиков. Так, между прочим, было объявлено, прежде чем дали ему слово, хотя в зале немногие, наверное, разобрали — шум стоял. Так вот, немало в его речи, на мой взгляд, было пропагаторского, как говорили недавно, одним словом, зажигательного. Однако наличествовали и здравые выводы и суждения. Взять хотя бы вопрос о земле. Установка нашего земства, как и Временного правительства, — не допускать самовольного захвата пашни, сенокосов, различного инвентаря. Перераспределение земельных угодий — самый больной, самый острый и самый запутанный вопрос на Руси. Семь раз надо отмерить, сто — взвесить, прежде чем объявить декретом. Однако вот какая картина вырисовывается в этом щепетильном и тонком деле…
Буквально неделю назад Николай Павлович вернулся из объезда деревень. Побывал в том числе и в Швецовке, за Дятьковом. Маленькая такая деревенька. Много лет назад, после Крымской войны, выйдя в отставку по ранениям, приобрел штабс-капитан Швецов небольшой участок леса, чтобы было где коротать свой инвалидный век. То был дед Николая Павловича. Ну, собрался ставить дом, нанял уже строителей… А тут — пожар в деревнях по соседству. Три десятка дворов — как корова языком. Что ж, теперь мужикам да бабам с детишками — по миру с протянутой рукой? И тогда бывший офицер, получивший за геройство в войне бесчисленные раны и дворянство, отдал свой лес под пилы крестьянам. Даром, безвозмездно! Сам же взял с делянки лишь столько бревен, чтобы поставить себе дом в Брянске.
С тех пор нарекли в тех местах поставленную когда-то заново деревушку Швецовкой. И в памяти крестьянской передается рассказ об офицере, который ничего для народа не пожалел. Потому у тех мужиков от Николая Павловича — никаких секретов. Так вот окружили его и говорят: если ждать Учредительного собрания, законов всяких о земле, голод может произойти, как тот пожар в незапамятном году. Не лучше ли пустующие земли помещиков в округе — да под зерно? Время ведь самый раз — посевная!..
