Ванюша Забелин вытаскивает из кармана телогрейки тряпицу, окунает ее в жбан с машинным маслом и быстро обкручивает Митин палец:
— Эх ты, третий уже изуродовал за неделю! Говорил же: учись! Вот так перехвати заклепку, так — бей…
Митя отмахивается здоровой, но зудящей от веса кувалды рукой, молча отходит к жаровне с раскаленными добела заклепками.
Попробуй-ка подхвати клещами горячую заклепку, просунь ее в высверленное в металлическом листе отверстие, ловко поддержи и двумя-тремя ударами, как другие, как Ваня, закрепи ее намертво. Заклепка — огонь, броня — прикоснешься и от холода оставишь кожу…
— Подходи, присаживайся, гимназер! Вишь, как жаровня шипит? Счас на ней сало будем жарить! Гы-гы-гы… — мужик в обвислом треухе лениво перебирает на жаровне огромными железными щипцами ненавистные заклепки, хохочет. На руках у него брезентовые рукавицы. Снимает их, аккуратно засовывает за пояс, вытаскивает из кармана тряпицу, в которой и впрямь шматок сала. Обстругивает деревянный пруток, нанизывает на него кусок с розовыми прожилками. — Своего нет? Ну, тогда погляди, как другие едят. Гы-гы… Выменял бы на табачок или на что еще у команды бронепоезда. У них армейский паек, это нас, заводских, уже который месяц держат на пище святого Антопия. Так что, если о себе не подумаешь, враз ноги протянешь. Гы…
Подходит отец Ванюши, Климентий Петрович, неторопливо свертывает самокрутку:
— Отдал бы парню рукавицы, если сам от работы бежишь. Видишь, изуродовался он.
— «Гы… Рукавицы! Рукавицы — вещь. Вот пойди к Когтеву в кладовку — нет их! Ничего нынче в заводе нема — ни струмента, ни угля с нефтью. Вишь, цех, как ледник, а то лучше, как склеп — ложись и свечу в руки… А вы: «Работа, работа…» Рабочий человек тогда берет молоток или становится к станку, когда знает, что вечером брюхо набьет. А вы придумали — задарма… Нашли дураков, гы-гы, которые себе пальцы поотшибали. Вон батю его спроси: который день мартены стоят, а он и лопатой не ворохнет. Обер-мастер, Николай Федорыч Медведев, он за так, как вы, работать не станет.
— Чего плетешь, Сыч? — появился Ванюша. — В сталелитейке такие, как ты, забастовали, не хотят в праздники смены стоять.
Митя на миг забыл о боли — такое зло взяло. В газете, в «Брянском рабочем», недавно напечатано письмо сталеваров, которое и Митин отец подписал: наступила зима, надо переходить на беспрерывный режим, а некоторые считают, что как суббота, воскресенье и христовы праздники — гаси все печи. Подсчитано же: на растопку каждого мартена зимой требуется сто пятьдесят пудов нефти. В месяц, если сложить все простои, вытянет и на все две тысячи пудов! А нефти — в обрез, на заводском дворе пустые цистерны. Митя все эти цифры сам перепроверил как конторщик цеха. А тут Сыч такую напраслину возводит.
