Скапливалась в группки и публика совсем не щеголеватая, хотя и одетая в тройки, белые сорочки или манишки, оживленно разговаривающая, она начисто лишенная всяких манер и изысканных обхождений.
То и дело раздавался в этих компаниях смех заразительный и громкий, выдававший энергичные, открытые характеры, простоту и естественность обращений.
К одной из таких группок направился Игнат, к которому тут же потянулись для приветствия руки:
— Товарищ Петр, привет!.. Здорово…
Один даже галантно поклонился и приподнял щепотью пальцев круглый котелок:
— Рад вас приветствовать, Петр… Ээ, запамятовал, как изволите величаться? Прекрасное утро?..
Сцепа оказалась до того комичной, что стоящие рядом не смогли удержать смеха:
— Ну, ни дать ни взять наш заводской счетовод Галочкин! И даешь ты, Ершистый!..
Между тем Ершистый — бежевые брюки и пиджак в крупную клетку, тугой крахмальный воротничок — продолжал как ни в чем не бывало:
— Если с нами в Ораниенбаум — лучшей экскурсии трудно вообразить. Значит, город Петергофского уезда расположен на берегу Финского залива, при речке Каросте. Еще в одна тысяча семьсот четырнадцатом году сподвижник Петра Великого светлейший князь Меншиков построил здесь свой загородный дом, соорудил фонтаны, разбил сад с оранжереями, откуда, собственно, и пошло название будущего города — Ораниенбаум, что означает «апельсиновое дерево»… А еще…
Стоявший рядом с клетчатым — высокий, с черными усами, в черном костюме и серебряной цепочкой от часов, пущенной по жилету — подхватил:
— Следует добавить, что еще здесь существовал зверинец, а позже — морской госпиталь…
Окружающие разразились хохотом, а Игнат прямо-таки схватился за живот:
— Вы меня уморили… Сил нет…
— В чем дело? — гася оживленность на своем лице и быстро глянув по сторонам, осведомился Ершистый. — Пересолили в одежде? Ну, я так и знал — эти крахмальные воротнички… Не привык я к ним, Игнат. Как в хомуте себя чувствую, аж пот прошибает с непривычки.
— Воротнички в порядке. В этом параде ты если не на члена акционерного общества, то на конторщика средней руки вполне тянешь, — подавил смех Игнат. — А вот насчет Рамбова пересолили: как по писаному шпарите! Брокгауз и Эфрон?
— Точно, списали с «Энциклопедического словаря», — признался Тарас — Ездил в публичную библиотеку. Говорят, вся литература об Ораниенбауме на руках, и протянули тогда этого самого Брокгауза… Ну, мы с Ершистым и решили — назубок…
Смех оборвался. Тарас Кондратьев склонился к уху Игната:
