?!
Гастон морщится. Но на словах встаёт за шпендрика горой:
— Все слышали? Делайте, что вам говорят, и все останутся живы.
Взгляд и ствол упираются в каждого банковского по очереди. Кажется, что Гастон пересчитывает кассиров, замерших в испуге. Ствол останавливается на старшем:
— Открывай сейф.
Грузному дядьке лет под пятьдесят. Он не двигается с места.
— Жить хочешь?! Греби деньги лопатой.
У дядьки судорожно дёргается кадык. Он силится что-то сказать, но не может. Речь возвращается лишь со второй попытки:
— …ключи!
— Что — ключи?
— Они в кабинете управляющего.
— Ну так принеси. Он, — Гастрит кивает Косте, — тебя проводит.
Костя кивает в ответ. Держит кассира под прицелом, следует за ним в коридор, начинающийся сбоку от стойки.
— Ты — на шухере у окна. Гляди в оба! — слышит он за спиной распоряжения Гастона. — Ты подгребай сюда бабки. Ты стань у входа, вы двое держите их на мушке…
«Грамотно», — думает Костя, пока дядька отпирает дверь в кабинет управляющего. Щёлкает выключателем, над потолком вспыхивает люстра. В ярком свете, словно мальчишки на летнем берегу реки, нежатся обитые бархатом кресла-пузаны. Шкаф во всю стену, широченный стол с бумагами и банковскими книгами; с краю приткнулась чёрная штуковина, от неё в угол течёт аспидный хвост-провод. Небось, тоже что-то электрическое, лучше не трогать!
— Ключ где?
— Станислав Евграфович в столе держат-с.
— Бери и пошли!
Кассир бочком протискивается мимо стола, дёргает ящик.
— Заперто!
— А ну, отзынь.
Держа кассира на мушке, Костя обходит стол.
— Который ящик?
— Верхний.
И правда заперто, не соврал банковский. Куда ему баки вкручивать: вон, в угол забился, рожа белей извёстки. Того и гляди, в ящик с перепугу сыграет.
— Спокойно, дядя. Стой, не мельтеши. Дыши ровно, я разберусь.
Зря, что ли, Филин фомку в кармане носит? Пригодилась, родимая. Стол на вид солидный, а замо̀к на ящике хилый: крак! — и готово.
— Этот ключ?
— Он самый, не извольте сомне…
— Сейф где?
— Там.
— Где «там»?
— Вы только не стреляйте! В зале сейф.
— Зал где?!
— В кассовом зале! Там, где ваши. Сзади, за перегородкой.
— Веди.
«Гро̀ши, — думает Костя, топая обратно. — Теперь заживём! Студент Дуняшу за себя возьмёт, хату на Москалёвке поставят…» Он прямо видит её, Дуняшину хату. Белёные стены расписаны васильками, в красном углу — иконы и вышитые рушники. Да, и люстра. Электрическая! Люстра обязательно — в горнице, над столом.
