- Ого, - сказал Томас. - Ты в порядке, ботаник?
- Это было странно, - сказал я.
Мистер забрался на диван и устроился у меня на коленях, сунув голову мне под руку. Я машинально погладил его, и его тело завибрировало с мурлыканьем, похожим на бульканье кипящей воды.
Через секунду или две после этой мысли я снова чихнул, сильнее, и на этот раз болезненная волна усталости захлестнула меня с такой силой, что я чуть не упал на бок.
Кроме того, раздался лязг и плеск воды. Мистер спрыгнул с моих колен и убежал. Мне потребовалось несколько попыток, чтобы сфокусировать взгляд, но когда я это сделал, то увидел металлический горшок с черной пластиковой ручкой, лежащий на боку на ковре передо мной. Маленькие струйки пара поднимались от мокрого ковра рядом с горшком.
Я моргнул, и мы с Томасом обменялись взглядами. По его лицу я понял, что он понятия не имеет, что только что произошло. Мы оба посмотрели на горшок.
Я нахмурился и наклонился, чтобы дотронуться до него. Он не был достаточно горячим, чтобы обжечь меня, но был близок к этому. Я моргнул и потянулся к ручке. Я поднял котелок. На пару секунд ручка показалась мне странно мягкой - и вдруг пластик, металл и вода задрожали и растаяли в прозрачную студенистую жидкость, которая выпала из моих пальцев и расплескалась по ковру. Эктоплазма, сырая материя духовного мира.
Что за чертовщина?
Эктоплазма была странным веществом. Она могла быть сформирована магией и питаться энергией, и пока энергия продолжала вливаться, она сохраняла свою форму. Духи из Небывальщины могли выковать тела, чтобы использовать их в материальном мире, и бегать в них, словно это их собственная версия выхода в открытый космос. Но как только энергия перестанет вливаться, тело конструкции вернется к своей первоначальной форме - слизеподобной эктоплазме, которая сама сублимируется из материального мира и возвращается в Небывальщину в течение нескольких мгновений.
Так откуда же, черт возьми, взялся этот горшок?
Страж? У маленьких фейри, которые слонялись вокруг моего дома, определенно была полоса озорства шириной в милю. Может, кто-то из них подшутил надо мной?
Может быть. Но если так, то откуда проказник узнал, о чем я думаю?
Это было чертовски странно.
- Гарри? - спросил Томас.
- Чертовски странно, - сказал я и потер нос, который совершенно внезапно распух. - Даже для меня.
- Папа? - позвала Мэгги.
- Хммм?
- Я не должна переворачивать блинчики до тех пор, пока они не станут коричнево-золотистыми, как сказала Бонни. Но я не вижу готовящуюся часть. Как мне узнать?
