Если он мог бы как-нибудь все это сметать каждый день. Невозможно, разумеется, но, если предположить…
Амбиции Гонвиля Лемминга не исчезли, но выросли. Обширная, неиспользованная сетка улиц, городов и штатов, где потерянные монеты лежат, словно звезды, рассеянные по бетонному космосу, мерцающие в воображении, заполонившие его ночные сновидения.
Предположим…
Крылья Икара должны были в конечном счете привести от фантазии к факту; видение Лемминга нужно было привести от химеры к свершившемуся факту. Как это, по слухам, сделал Снодграсс — он перепрыгнул от человеческих возможностей к возможному любой ценой. У сатанистки на пенсии, которая отказалась от черного искусства, чтобы выйти замуж и заботиться о церковном органисте-алкоголике, Лемминг купил гримуар, гарантированно содержащий нужные заклинания, загадочный том, переплетенный в свиную кожу, с листами из пергамента. В счет его непомерной цены бывшая госпожа теней дала практический совет: «Некоторые из этих заклинаний коварны, и все они опасны. Когда вы будете читать вызывание, я советую запастись большим асбестовым ковриком».
Лемминг практиковал, Лемминг углублялся в изучение, воспламененный бесспорной истиной, что, пока он учился, остроглазые дети, побирушки, презренные бездомные, все и каждый ежедневно пожинают его законный урожай. Его первые призывания были полностью неудачными, разочаровывающими промежуточными стадиями. В своем круге он изумлялся тому, что, несмотря на быстро приобретенное мастерство, зачастую при вызове одной сущности к нему являлась другая, подобно мексиканской телефонной связи. Теневые биржевые маклеры, спекулянты недвижимостью, коллекторы, вялые и андрогинные калифорнийцы, придерживающиеся здоровой пищи, даже саентолог, приверженец движения за жизнь после жизни, который призывал Лемминга присоединиться. Многие недели и месяцы тянулась эта агония неудач, освещенных только далеким мерцанием выгоды.
Затем однажды поздно вечером в безлунной темноте, когда сильный туман покрывал улицу и мораль Лемминга, внезапно на асбесте высоко взвилось пламя. Его ноздри уловили не ожидаемый сильный запах серы, но более тонкий аромат дорогого лосьона после бритья вместе с несколькими тактами магазинной музыки — и аккуратный молодой человек в немодном костюме с узкими лацканами из шестидесятых и тонком траурном галстуке всмотрелся в него из-за черных ультрасовременных очков в роговой оправе. Его фальшивая «улыбка бизнес-ланча» вспыхнула в тридцать два остроконечных зуба. Он приветственно поднял наманикюренную руку. Ролекс, украшенный драгоценными камнями, блеснул под платиновыми запонками на манжетах.
