— Эй, парень. Сегодня тебе повезло. Зови меня Дж. Б.
Лемминг почувствовал себя как человек, много часов колотивший в дверь, которая неожиданно открылась, бросив его вперед его же порывом.
— Мм… да.
— Раньше BBD&O, — оживленно сказал его посетитель. — Я сменил название. Не хочу вводить вас в заблуждение, но я — тот парень, который думает об оптимизации чародейства. Жаль, что прохождение к этому отняло у вас так много времени. Я отклонял вызывания, но администрация полностью согласна с вашими усилиями. Вы хотите изучить варианты, или мы сократим это до согласия и сделки?
Человек, который способен обнаружить стальной пенни 1943 года на темном бетоне, не может надолго потерять присутствие духа. Когда Лемминг пришел в себя, он представил свою стратегию. Каждая оброненная монета в каждом штате (для начала считая сорок восемь; позже он мог бы расшириться), каждый день всю оставшуюся часть его жизни. Доставка в полночь в бумажных банковских упаковках, ежедневный отчет включен. Новаторство, конечно, но они ведь могут сделать это, да или нет?
Дж. Б. — даже он, который вставлял шутки в туалетную бумагу и эротизировал крем для волос на телевидении — был впечатлен. Остроконечные зубы вспыхнули в улыбке, которая увела бы Магдалену от Христа.
— Хорошо? — Лемминг ждал. — Это можно сделать?
— Подведем итог, Г. Л.? Это нечто большое. Подавляющее. Вдохновляющее.
Пламя взметнулось и исчезло вместе с ним. Лемминг волновался и бормотал целый час, в убеждении, что он навсегда потерял Эльдорадо. Он уже уселся, чтобы почитать бестселлер, украденный из местной библиотеки, когда Дж. Б., без огня или музыки, внезапно появился в воздухе перед ним. Лемминг почувствовал небольшое раздражение.
— Эй, как-нибудь предупреждайте. Вы не всегда появляетесь в пламени?
— Только в первый раз. Сатанисты ждут этого, как остролист на Рождество. Г. Л., вам повезло. Я сказал администрации — сохраняйте спокойствие, пустим вашу идею вокруг плахи, чтобы увидеть, где она остановится, — широким жестом Дж. Б. очертил в воздухе успех, — и они чертовски загорелись этим, даже Князь.
Который, сообщил он Леммингу с неподдельным уважением, имел настолько космическую дальновидность, что мог продать русским капитализм.
— Он загорелся этим. Брошенный вызов, сказал он. Оригинальный, огромный! Только одно затруднение.
— Что, что? — торопил его Лемминг, неспособный и не желающий сейчас поворачивать назад. — Я знаю, что должен быть контракт.
