«Так, а что писать-то?» — подняв голову, растерянно, но и с надеждой спросила заплаканная женщина.
«Пишите: “Заявление”…»
«Посерёдке?»
«Да, вот здесь…»
Победа! — этой возможности Петина мачеха добивалась последние полчаса.
Павлов вспоминает теперь, что в тот день в пять утра сели за стол. Завтрак получился особенным, самым что ни на есть прощальным. Мачеха испекла блины и выставила в вазочке остатки малинового варенья.
«Это ещё к чему?» — протирая глаза, спросил отчим.
«Не знаю, — сердито ответила женщина и тотчас добавила: — Майку надень — невозможно на тебя, жирдяя, смотреть!»
В комнате плакал младенец. Та, что последнее утро считалась матерью, сцедила молоко, подошла к бабушке и, взяв её за мочку, шёпотом перелила в ухо старухи планы на день. Пожилая женщина тяжело вздохнула, перекрестилась и, затолкнув в рот целый блин, осколками зубов принялась перемалывать услышанное.
Ехали без остановок. Три с лишним часа. Один раз та, что всё ещё считалась приёмной матерью, молча протянула термос с японским узором. Не вытаскивая рук из карманов, Петя отказался, но это никого не взволновало. Налив чай в алюминиевую кружку-крышку, приёмная мать передала её мужу, и тот с удовольствием выпил.
В покосившееся здание администрации вошли ровно в девять утра. На территорию бюрократии вступили в тишине и оказались первопроходцами — в коридорах всё ещё горел свет, а сонные тараканы только начинали лениво разбредаться по углам.
«Вот тебе и радость — никаких очередей», — воскликнул отчим.
Приказав Пете сесть, взволнованная женщина несколько раз постучала в дверь и, словно под гильотину, просунула голову в кабинет: «Можно?»
Там разрешили.
Поздоровавшись, с порога принялись объяснять.
«Даже и не думайте!» — строго ответила чиновница.
«Но я так больше не могу!» — обречённо вскрикнула та, чей муж тотчас закрыл за ней дверь.
Полинявшие шапки положили на колени. Жарко было так, что хоть свитер снимай. На лицах выступили первые капли пота, и в паре глаз — одна на двоих — мелькнула общая молния страха.
«Так, а в чём, собственно, дело, мамаша?» — по привычке, чтобы придать значимости собственным словам, пряча взгляд в документах, спросила чиновница.
«Да во всём!» — поперёк жены ответил муж.
Начали разбираться. Чтобы ни в коем случае не проиграть — сразу на повышенных тонах. Петя сидел за дверью, однако всё слышал. Оказалось вдруг, что от него устали, что с ним тяжело и что даже в школе приёмных родителей никто не предупреждал, что будет так.
