— Не было б нужды — не спрашивал бы… Ну, а о том, что будет завтра, через год, через десять лет и так далее — никогда не задумывался?
— Да где уж там… Тут, порой, не знаешь, доживешь ли до дня следующего, — поручик почти с любовью погладил эфес палаша. — Хочется, конечно, до полной виктории дожить, а суждено сие, али нет, — одному Господу ведомо…
— Ну, а хотел бы знать, что дальше с государством российским будет?
Лужин удивленно посмотрел на Виктора.
— Что-то не пойму я тебя, сударь мой. Знать, оно, разумеется, хотелось бы, да вот только ты отсель сие знать можешь?
— Ну, это пока не важно. Слушай тогда меня, как бабку когда-то свою слушал…
И он неторопливо, тщательно подбирая слова, не вдаваясь в особые подробности, начал рассказывать Лужину историю России от петровских времен до наших дней. Говорил так, чтобы слушатель в действительности воспринимал услышанное как некую чудесную историю о грядущих эпохах, ничего не категорично не утверждая и оставляя почву для дальнейших размышлений.
Поручик с увлечением слушал, лишь изредка останавливая Полозова в тех местах, которые, на его взгляд, требовали уточнения. Было видно, что человек он весьма не глупый, умеющий слушать и делать правильные выводы из услышанного. Засомневался он лишь тогда, когда Виктор начал говорить о воздухоплавании.
— Да разве возможно, что б люди, как птицы по воздуху летали?
— А что, бабка твоя тебе о ковре-самолете или об корабле летучем разве сказки никогда не рассказывала? — парировал Виктор. — Летают же птицы, значит и человек сможет. Сейчас, конечно, нет, а вот лет, этак, через двести — вполне. Да и сейчас сделай шар из легкой ткани, да надуй его теплым воздухом — увидишь, что получится…
— Ты что ль пробовал?..
— А то… — со спокойной душой заявил Полозов. — Не пробовал — не говорил бы.
— Ученый ты, я вижу, человек, — покачал головой поручик. — Знаешь много, да говоришь складно. Государь таких дюже ценит… Так, значит, государство наше великим станет, да меж трех океанов ляжет… Чудно, однако… Эх, услышал бы Господь слова твои! Вот только чую — кровушки человеческой прольется море глубокое. Мое дело — оно солдатское, но за грош, без цели, помирать не хочется, а ради этого… Вдруг все так и будет, как ты повествуешь, а?..
— За что купил, за то и продаю… А, может, я и сам оттуда, из веков грядущих. Об этом ты не подумал, Егор Кузьмич? И спутница моя, и машина та чудная, что шведам в руки попала тоже оттуда…
