– Скоро взойдет Сурья, – донесся стариковский, но твердый голос.
– Жаль будет, если юные глупцы испортят то, чего мы ждали так долго. Кто знает, когда в следующий раз будет знамение богов. Печалится моя душа. Утешаюсь лишь, что демонам тоже не удастся достичь своего, – промолвил второй предок.
– Даст ли нам Земля более достойных детей, когда придет то время?
– Если кто-нибудь еще останется там, – вмешался третий после паузы. – Мощь демонов растет. Я… боюсь…
Все умолкли. Таня с привздохом всхлипнула. Я сам едва не прослезился: слишком уж много боли было в словах дедов. Похоже, они сами верили в то, что говорят. Я почувствовал, что в который раз задаю себе вопрос: а не дурак ли я? Кто тут прав, кто виноват – не разберешь. И есть ли тут вообще кто-то, кто однозначно прав?
– Я согласна, – раздался тихий, но решительный голос Тани.
Амулет запульсировал. Сердце у меня екнуло и забилось еще чаще, чем прежде. Я не спорю, так давить на чувства – любой может сломаться. Но как же я? Примирить глобальное и личное я не умел. А она, выходит, смогла? Но ведь предки – мерзавцы. Или нет? Боже, что же делать?
– Ну, раз такое дело, я сейчас вернусь, – послышался голос Юдина. Чувствовалось, что он сильно утомлен долгими уговорами и вообще всем, что на него навалилось.
– Вот и славно, дети мои, – сказал предок. – Мы не станем вам мешать.
Послышались шаги. Я напрягся, приготовившись укокошить первого, кто сунется ко мне, но это был Саня. Как выяснилось, ему нужно было справить нужду. Ну что, дружище, все у тебя будет в порядке с потенцией? Или чужую девчонку под присмотром старичков иметь слабо? Я глядел, как он мочится на алтарь, и мучительно размышлял, как мне поступить. Сейчас они начнут, а я буду все это слышать! Все мои члены отнялись, и я с ужасом понял, что не способен уже ни на какие действия. К стыду своему, предполагал, что мог бы просидеть в этом убежище так и не решившись ничего предпринять. Если бы.
Если бы Саня меня не заметил.
Неоднократно проверял: прямой взгляд действительно выдает наблюдателя. Он может даже разбудить спящего. Делается как-то неспокойно, неуютно, появляется необоснованная тревога, оборачиваешься и видишь – кто-то рассматривает тебя в упор. То же самое, наверное, почувствовал и Юдин. Медленно, точно боясь убедиться в самом ужасном, он повернулся в мою сторону и встретился взглядом с моими глазами.
На его белках, казавшихся ослепительными, играли блики теней. Он затравленно огляделся, закусил губу, молитвенно поднял голову вверх. Потом снова поглядел на меня, как-то просительно и виновато. Казалось, он забыл, зачем сюда пришел. Так мы и стояли: Саня, освещенный самоцветом, и я, вжавшись в ствол. Чего только не передумали за эту минуту. Вспомнили эпизоды, прожитые вместе, все разделенные горести и радости. В каждом происходила нелегкая борьба, и малейшее движение чувств находило отражение на лицах.
