Пришелец потоптался где-то в стороне от меня несколько минут, очевидно всматриваясь в противоположный берег. Потом кто-то позвал его и он убрался. Мысленно чертыхаясь и благодаря свою счастливую звезду, я поднялся, вылез из шумных одежд, обобрал пиявок, где нашел, и вытряс из ушей воду и грязь. Вот с лица отирать ил мне не стоило. Я только измазался еще больше, и к тому же засорил глаза. Но времени на приведение себя в порядок не было, и я, стесняясь своей наготы, спешно укрылся в кустах. С местными нравами можно очень быстро стать нудистом: постоянно остаешься в костюме Адама. Я невесело поздравил себя: с горем пополам первая стадия моей непродуманной авантюры завершилась успешно.
Теперь я весь обратился в слух. А послушать, право же, было что.
– Вас побери, сколько можно тянуть?! Ты знал условия раньше?
– Ну.
– Чего теперь выпендриваешься?
– Ну, не могу я ее… против воли. Я от своих обещаний не отказываюсь, но Таню сами убеждайте. Я не насильник какой-нибудь.
– Ты же Гандхарва! Так выполняй свой долг!
– Не называйте меня этим дурацким именем!
– Это не имя, это должность.
– Все равно. Раз Гандхарва, так что, все позволено? Цель оправдывает средства?
– Смотря какая цель и какие средства. Это звучит у тебя почти как верх низости, но на самом деле все правильно. Ради того, чтобы сохранить равновесие сил, я пошел бы и не на такие пустячные жертвы, если бы мог. И ты, девушка, тоже должна выбросить из головы свои мелочные желания. К тому же смотри, каков наш добрый молодец Гандхарва: умен, благороден, красив, силен. Чем тебе он не по нраву?
Татьяна гордо хранила молчание.
– Она Гордюкова любит, – нехотя ответил за нее Юдин.
– Замолчи! Не произноси имя этого демона, не оскорбляй святое место.
«Ого, куда меня зачислили! – возмутился я мысленно. – Что же я учинил такого лихого, что демоном нарекли?»
Почуяв, что конфликт близится к точке наивысшей эскалации, я, справедливо полагая, что увлеченные эмоциями и важностью момента предки утратили отчасти бдительность, крадучись, словно лесной Пан, стал перемещаться поближе. «Итак, что мы имеем? – размышлял я. – Таня, именуемая Энигмой, отказывается участвовать в безобразии, а Саня, воспользовавшись ее несговорчивостью, умывает руки. Не соблаговолит ли он поэтому помочь мне разделаться с охальными обидчиками? Если совесть в первом классе за пирожок не променял, наверное, должен. Исходя из этого, и будем действовать».
Алтарь представлял собой исполинский, гладкий, лучащийся изнутри самоцвет каплевидной формы. С одного бока над ним склонилось несколько древних ив. Засады вроде быть не должно. Силуэты беседующих белели в отдалении с другой стороны, и я, улучив момент, спрятался в тени густых древесных крон. Отсюда было лучше слышно. Памятуя, что любой звук может все испортить, я скинул мокрые мокасины и, выжидая, устроился в готовом к бою положении. Если в кустах не засело подкрепление, пращуров всего трое. А если Всевышний с нами, то нас даже больше.
