Еда немного сняла мою нервозность. Я осмотрелся, выбирая путь. Вдали мерцал алтарь, и я бесшумной трусцой поспешил к нему, в одной руке сжимая удобную рукоять топора, а в другой бутерброд. Остальное я распихал за пазуху и заткнул за пояс. Вот уж я попал так попал! Тут тебе и боги, и пришельцы, и магия – полный набор прелестей. А я теперь, оказывается, спаситель человечества. В проекте, конечно. Тут самому остаться бы живу.
* * *
Темнота была такой густой и плотной, что когда я неожиданно выбрался к реке, то чуть было не рухнул вниз с высокого глинистого обрыва. Поспешно уцепившись за свисающие над водой ветви, я избежал этой участи, зато едва не лишился глаз.
Затаившись, я вслушался в ночь. Алтарь был совсем рядом, и там что-то происходило. Голоса. Женский и несколько мужских. Там Таня и Сашка. Кто же еще с ними? Несмотря на присутствие чужих, я почувствовал облегчение: значит, свои живы, и то, чему я намеревался помешать, еще не свершилось. Я вовремя.
И что прикажете мне делать? Я никогда не отличался природной свирепостью и силой, не любил фильмы про разведчиков и, оказавшись в ситуации, где от меня требовалось провернуть нечто, противное моему существу, совсем растерялся. Выходить к ним с зеленой веткой и вести переговоры бессмысленно. Если мой консультант, без пяти минут бог, прав, слушать меня никто не станет. Скорее всего, прихлопнут. Собственно говоря, об этом же меня предупреждал и Саня. Выходит, нужно самому использовать насилие. Но я не так крут, чтобы справиться в одиночку. Тут все зависит от Юдина, но захочет ли он мне помочь – под бо-о-льшим вопросом. Ну, выскочу я из кустов с диким гиком, ну, потрясу топором, а дальше? Применять сверхсекретный прием карате – изматывание противника бегом? А принимать решение надо, и очень быстро, а то, пока я жую сопли, с того берега на мироздание начнет распространяться его «конец».
Река была неширока – всего метров пятнадцать – двадцать. Потом я сообразил, что передо мной, на самом деле, большой остров. Не нужно было много ума, чтобы понять: раз мне так хорошо слышен шум с того берега, значит, вздумай я форсировать водное препятствие вплавь, на берегу меня будут ждать. Без хлюпанья можно обойтись только не высовываясь наружу.
Я срезал тростник, прочистил его, как смог, продул. Хватит – не хватит такой длины? Кто его знает. В реку я полез в одежде. Присел, приноровился к дыхательному аппарату, потом опустил голову и полез по дну, постепенно распрямляясь. Говорят, казаки изумляли турок внезапностью своих набегов, применяя именно этот прием. Пробуя рукой уровень воды, я медленно передвигался, осторожно извлекая ноги из вязкого, засасывающего ила и ощупью обходя коряги. На мое счастье, было неглубоко. Однако ближе к противоположному берегу мне все же довелось испить речной водицы, прилагая героические усилия, чтобы не всплыть. На четвереньках я приблизился к острову по мелководью; плечи, шея и голова были облеплены противными нитями водорослей и прибрежной тиной. Здесь сход в воду был не столь крут, но мне это только мешало. Струйки воды, стекающие с одежды, видимо, и выдали меня. К счастью, я уловил приближение неизвестного и успел должным образом среагировать. Набрав полную грудь воздуха, я вжался всем туловищем и правой щекой в прибрежный ил. Изредка дышать было можно, но водяная рябь, периодически накатываясь и заливая мне открытое ухо, сильно раздражала. Терпеть не могу воду в ушах.
