Эстафету приняли хвостатые и крестчатые свастики, завитушные орнаменты-лабиринты, абрисы рун и пентаграмм. Я одурело разглядывал клинописные имена крылатых божков-демонов из Междуречья, клювастых и зверомордых божеств Египта, поданных разным кеглем, в зависимости от статуса в иерархии пагубности, который им был присвоен, концентрические круги алфавитной мешанины без знаков препинания и пробелов, сопровождающие изображения странных людей в необычных одеяниях и головных уборах. Китайские загогулистые иероглифы и плетиво санскрита сопровождали профили многоруких антропоморфных существ и славные морды разнокалиберных драконов. По мере углубления в лоно земли на стенах зарябили пестрые орнаменты и перистые раскоряченные фигуры индейских божеств, сопровождаемые таинственными витиеватыми символами в рамочках. Венцом искусства континента, открытого викингами, здесь была, естественно, сцена извлечения сердца из груди девушки с обнаженной полной грудью и тугими косами.
Потом я узнавал на стенах греческий, латынь, угадывал славянские «черты и ризы», клубящуюся арабскую вязь и строгость готических шрифтов. Надписи перемежались щедрыми россыпями христианских и сатанинских знаков, а в византийском многоцветии камня и росписях икон были запечатлены далеко не святые лики. Я миновал каменные «витражи», испещренные чернушной рыцарской геральдикой, достиг «стендов» с атрибутикой тайных обществ Нового времени, и к концу галереи, «смакуя» превзошедшие все прежнее по количеству крови и танатофилии описания сложных, насквозь промрачневших церемоний неведомых магических практик, погрузился уже в глубочайший невроз. Похоже, я был первым представителем своего поколения, который получил допуск в эту уникальную концентрированную энциклопедию античеловеческой культуры, проиллюстрированную отборными образцами, не доступными ни единому специалисту, музею или институту. Зачем хозяева этого места устроили эту галерею психических пыток, я так и не понял, зато с гордостью отметил, что обладаю кучей бесполезных на практике, но занимательных познаний.
Тем не менее моя эрудиция ничем не помогла мне, когда коридор кончился и предо мной предстали три двери, с виду совершенно одинаковые. И, как полагается по закону сказочного жанра, на подобающем месте красовался трухлявый шест с полуистлевшим указателем. Гласил он следующее:
«Налево пойдешь – смерть быструю найдешь,
Но будут недолгими муки твои и стенанья.
