– Видишь среди деревьев высокую колокольню? – Саша махнула рукой в сторону площади. – Эта церковь была построена на деньги купцов и примыкает к бывшим торговым рядам. Обманул человека, согрешил, побежал помолиться-покаяться и снова за прилавок. Я всегда, когда иду мимо, думаю, что когда-то здесь протекала совсем другая жизнь, а горести и радости у людей были все те же: дом, дети, семья, болезни, работа.
Она не произнесла слово «любовь» – побоялась.
– Ты стала философом.
Саша ничего не ответила – вертела в руках стаканчик с остывшим чаем.
До музея они добирались быстрым шагом, потому что пошли в синематограф. Саша чувствовала себя ученицей, которая сбежала в кино с понравившимся мальчиком, а теперь опаздывала на урок. Но как это было прекрасно! У входа в шатер их приветствовала дама в узкой длинной юбке и с высоко взбитыми волосами, настоящая чеховская героиня. Она провожала гостей к стульям. В углу стояло пианино, и как только зрители расселись, а полы шатра были опущены, оператор зарядил пленку. Тапер начал играть. Показывали трагедию о несчастной любви с заламыванием рук, рыданьями и отравлением. У героини были огромные глаза и нарисованные брови, герой носил черный фрак с пышной хризантемой в петлице и тонкие, подкрученные кверху усики. Между любовью и деньгами он выбрал деньги. Она отравилась. Текст, заменяющий звук, надо было успеть прочитать, потому что кадры сменялись быстро.
– Видишь, ничего в жизни не меняется, проблемы все те же, – сказала Саша, когда они вышли на свет из темного шатра.
Оба прищурили глаза, привыкая к солнечным лучам. Что сказать дальше, она не знала. Саша очень хотела, чтобы Дима ее обнял. Это праздник во всем виноват, и теплый ясный день, и то, что он рядом. И она от всего этого чуточку сошла с ума. Возвращаться в действительность не хотелось.
* * *
На вывеске было написано «Музей-лавка. Мануфактура господина Чигирева». Похоже, того самого, в доме которого сейчас гостиница. Оглядеться Одинцов не успел, заметил только нарядные витрины и толпу народа у входа.
– Пошли. – Саша потянула его за собой.
За дверью оказался старинный магазин. Везде темное дерево, на полках красивые коробочки, перевитые тонкими лентами, куски ароматного мыла, мешочки-саше, расшитые цветами, за прилавком – две девушки в длинных платьях, похожих на то, что носила Кристина. Кажется, здесь принято ходить в старинных одеждах. Город живет туризмом, возрождает дух прошлого, так сказать. Одинцову хотелось оглядеться, настолько все выглядело по-настоящему. Он еще успел подумать, что это место – отличная натура для кино, а потом боковая дверь отворилась, и в зал вошла женщина, та самая высокая худая блондинка, которая отпрашивала Сашу у Михаила Витальевича.
