— Андрюша… Андрюшенька!
Она чувствовала себя даже как-то неловко рядом с этим необъятным сиреневым чудом, для которого не нашлось достойной вазы ни у тети Клавы, ни у Вианы и которое поэтому красовалось посреди комнаты в большом цинковом дворницком ведре.
— Это мне? Неужели мне? — растроганно повторила Наташа, будто и вправду «потеряла всяческую сознательность».
— Татка, родная, ну кому же еще! Ты ведь перешла на второй курс. Поздравляю, моя отличница! Круглая-прекруглая! — Он любовно похлопал ее по животу-шарику.
А потом усадил Наташу в кресло и стал растирать ей ноги: в последнее время они начали слегка опухать.
Наташа спохватилась:
— А я-то тебя не поздравила! Ты ведь тоже, наверно, уже все сдал?
— А! — беспечно отмахнулся Андрей. — У меня еще сессия не кончилась. Есть будешь?
Но Наташа слишком устала:
— Нет. Только спать.
…Зависло в небе вместо солнца мамино обручальное кольцо. То самое, которое Наташа отказалась принять в подарок.
Катится это золотое солнышко к закату.
А закат багровый, пламенный.
Кольцо вспыхивает на миг — и скрывается за горизонтом.
Настает ночь.
Черным-черно в небе.
И только вместо луны зависли наверху золотые Наташины часики.
Они тикают, отсчитывая время до нового рассвета.
Или это бьет ножками еще не родившийся малыш?
Поживем — увидим.
Спи, Наташа. Не смотри на стрелки. Ты счастлива сегодня, а счастливые часов не наблюдают.
У луны не должно быть циферблата.
Всему свое время.
— Время — бремя, — медленно диктует терпеливый, учительский, мамин голос. — Знамя — пламя. Семя — вымя. Родительный: вы-ме-ни. Что в имени тебе моем?
— Не знаю! — отвечает во сне Наташа.
— Ну и не надо, — прощает мама. — Много будешь знать — скоро состаришься…
— Ну, старушка, ты и спишь! — тормошила ее бесцеремонная тетя Клава. — Принюхайся!
— Что, опять газом пахнет? — Наташа испуганно села на кровати.
Пахло сиренью.
И еще — жареными зернами кофе.
— Во! Такую очередищу отстояла в Елисеевском! — Тетя Клава потрясла перед Наташиным носом увесистым пакетом «Арабики». — Кутнем?
— Кутнем! — охотно согласилась Наташа.
Наконец-то будут использованы по назначению серебряные чашечки с вензелями. До сих пор они с Андреем пили из них лишь чай. Кофе стоит все же слишком дорого, целых двадцать рублей килограмм.
— Вставай, — скомандовала тетя Клава, — и зови в гости свою колдунью. Сегодня я добрая, я угощаю!
Наташа усомнилась:
— Мне кажется, Виана кофе не пьет.
— Зато она гадает! — И тетя Клава перешла на шепот: — А мне позарез надо. Приглянулся один, уж так на сердце лег! Но я хочу наверняка. Пусть она глянет. Попроси, миленькая моя, тебе она не откажет.
