— А ты знаешь, что Ким Ир Сен курил в молодости и даже сказал, что курение помогло ему создать теорию чучхе?! — Андрей с остервенением задавил окурок в пустой консервной банке.
— Нет, не так правда.
— Да, курил. И пил. И у него было много женщин. Я сам читал в его воспоминаниях.
Кореец сжал губы.
— Нет. Американцы ложь.
— Да? А откуда же у него сын?
Андрею хотелось сейчас, чтобы кореец разозлился, чтобы обиделся хотя бы.
— Капиталисты не любить. Ложь, — сказал Чен.
— Он и сейчас себе ни в чем не отказывает! И пьет, и курит, и с женщинами…
Кореец повернулся и вышел.
«Ну и катись! — подумал Андрей. — Все катитесь! Мне никто не нужен! Никто!.. Господи, как одиноко!»
Уже проводница в отглаженной форме
Кричит: «Провожающих просим уйти!»
Твой поезд отходит с четвертой платформы,
Блестят от дождя, извиваясь, пути.
Ты едешь, а слезы щекочут мне горло,
Но, что бы судьба ни готовила мне,
Клянусь, не забуду четвертой платформы,
А глаз твоих темных в вагонном окне.
Пусть кто-то мне скажет, что ты меня предал,
Пускай мне улики положат на стол!
А я не поверю, к тебе я приеду:
«Скажи мне, ведь правда, тут что-то не то?»
Ты взгляд отведешь, отвернешься, быть может,
Одергивать нервно начнешь ты пиджак…
Пускай! Все равно я скажу: «Ну и что же!
Не верю, не верю, тут что-то не так!»
Ты едешь. А слезы щекочут мне горло.
Но, что бы судьба ни готовила нам —
Клянусь, не забуду четвертой платформы,
Мечты своей гордой, клянусь, не предам!
Стихи уже были написаны, теперь бы прочитать их несколько раз, что-то поправить, но Наташа даже не взглянула больше в тетрадь. Она одевалась. Подбегала к зеркалу и смотрела в свое золотистое отражение — нет, это не годится, это тоже… А вот это как раз…
Стихи были не про Вадика и даже не про Андрея. Они были о ней. И это была та самая главная правда, которую она себе не могла сказать. Она любит Андрея! Только его и никого больше! Она жить без него не может! Она хочет видеть его глаза, держать его руку, слушать, как он говорит!
Господи, что за гордость дурацкая?! Чего она ждет?! Что ей все свалится с неба? Нет, она сама сейчас к нему поедет. Она скажет ему — вернись. Я люблю тебя. Я тебе все простила. Я никогда-никогда даже не попрекну тебя. Я не могу без тебя жить, мой любимый, мой милый, мой Андрюшенька!
Да, вот это годится. А впрочем, какая это все ерунда! Главное, он увидит меня, а я увижу его. Он сразу все поймет. Он не сможет не понять. А если не поймет, я упаду на колени. Я буду умолять его, я буду плакать! Вернись, любимый, я не могу без тебя жить!
