При полной синхронности звукового и визуального ряда аккуратность безличной мультипликации Айверкса становились несомненным достоинством, а механистичность – точностью и четкостью. В «Пляске скелетов» нет ни сюжета, ни каких-то особенных комических положений, лишь простые повторяющиеся движения танца. Однако эти движения так хорошо согласованы с музыкой, что совпадают не только с тактами, но и с отдельными нотами. И это был прорыв: ведь конкуренты Диснея, не додумавшиеся до такой системы, при озвучке лишь аляповато пришивали музыку к немому видеоряду.
В январе 1929 года Дисней и Сталлинг вернулись в Нью-Йорк записать саундтреки к «Деревенской опере» и «Пляске скелетов». Пока они были в отъезде, Айверкс сделал почти всю анимационную работу для второго из этих фильмов.
А в мае того же года расширенный предварительный показ «Пляски скелетов» удалось устроить в престижном кинотеатре Carthay Circle в Лос-Анджелесе. Дисней написал юристу Powers Гигериху о «необычайном внимании», вызванном фильмом, и настаивал на необходимости получить договор на выпуск «Наивных симфоний» на национальном уровне. Основой контракта должны были стать успех «Пляски скелетов» и «та репутация, которую мы снискали благодаря качеству фильмов о Микки-Маусе». После показа «Скелетов» на Бродвее Гигерих подписал договор с «Коламбиа Пикчерз» на тринадцать «Наивных симфоний».
Между тем у Чарльза Минца, переманившего диснеевских аниматоров, начались проблемы: «Юниверсел» решила не продлевать с ним контракт и выпускать «Освальдов» на собственной студии. Дисней тогда написал Айверксу и Рою: «Пришло наше время взять индустрию в свои руки».
Распределение ролей на студии было примерно следующим: Айверкс делал наброски, которые новые художники студии должны были развертывать в сцены. Режиссером мультфильмов всегда был Дисней (хотя слово «режиссер» никто не использовал), и художники строго придерживались «планов демонстрации», составленных Уолтом и Сталлингом в соответствии с партитурой музыкального сопровождения.
Производство росло, и рабочих рук не хватало – за исключением Айверкса, все остальные – Джексон, Лес Кларк, Джон Кэннон – были новички. Когда Дисней и Сталлинг вернулись из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, пошли разговоры, что Уолту удалось зазвать к себе «настоящих нью-йоркских мультипликаторов».
Первым приехал Бен Шарпстин, успевший потрудиться на нескольких нью-йоркских студиях, в том числе и у Макса Флейшера. «Ему предоставили место для работы, – вспоминал Джексон, – дали сцену, которую он должен был нарисовать, и он просидел над ней все утро. Нам было очень любопытно взглянуть, что у него получилось, поэтому в обеденный перерыв никто из нас не ушел. А сам Бен не хотел первым уходить на обед. Все продолжали что-то делать еще двадцать минут после наступления обеденного часа, и, наконец, Бен сказал: “Ребята, у вас тут что, вообще не обедают?” И все мы, конечно, изобразили, что спохватились: “Господи Боже, да, уже пора”.
