Менестрель долго сидел не двигаясь, потом шевельнулся, пошарил руками возле себя в поисках факела, нашёл его, запалил снова. Глаза его блестели, но не слезами, а решимостью.
— Но я-то жив! — громко сказал он. — И сдаваться не собираюсь.
Истлевшая за полтысячи лет ткань рассыпалась, стоило до неё дотронуться, оставались лишь сплетённые из волос буквы. О том, чтобы вырезать из дерева кусок с именем, менестрель и не помышлял: ни сил, ни инструментов для того у юноши не было. Он обшарил всю каморку и, наконец, под каменным ложем нашёл кусок пергамента из бычьей кожи, на нём тоже была вышивка, золотое драконье имя, и он сохранился достаточно хорошо. Менестрель свернул его кое-как трубкой, сунул в дорожный мешок и затянул потуже, чтобы не выронить при спуске. Напоследок ещё раз окинул взглядом мрачную каморку, размышляя, стоит ли рассказывать об увиденном Дракону. Решил всё же: не стоит, довольно будет того, что вернулся и что вернёт.
Спуск занял вдвое меньше времени: попросту говоря, менестрель поскользнулся и кубарем скатился по лестнице вниз, набив себе синяков да шишек, но, по счастью, ничего не сломав. Однако же силы были на исходе, он брёл наугад, не помня дороги, заплутал и непременно замёрз бы где-нибудь в сугробе, если бы на него не наткнулись случайно угольщики, выработка которых была поблизости. Они подивились находке, выкопали менестреля из сугроба и притащили к себе, а там отогрели, растёрли пахучими мазями, влили в горло такую крепкую спиртовую жижу, что менестрель моментально очухался: ему показалось, что в рот раскалённого свинца залили!
У угольщиков менестрель прожил неделю: как ни порывался, раньше не выпустили. Зачем, мол, человека на верную смерть отправлять, когда он едва на ногах держится? Откормили его как следует, подлечили хорошенько, а уж потом снарядили в путь, накрутив-навертев на него, помимо меховой накидки, тяжёлый из дублёной кожи плащ и шарф из колючей шерсти — в таких ходили сами угольщики, в таких и мороз был не страшен. Дорогу тоже показали, так что менестрель благополучно добрался до заставы и покинул королевство Нордь.
А покуда менестрель пустился в обратный путь, глянем, что поделывал всё это время Дракон.
Дракон был не в духе.
Жалел, что не остановил менестреля.
Жалел, что не отправился следом. А впрочем, искать надо было в первые же часы после его ухода: теперь-то где сыщешь! Дракон ведь не знал, в какую сторону отправился юноша, а время стёрло следы и запахи, и даже фантастическое обоняние драконов не помогло бы.
