Много песен за дорогу менестрель успел наслушаться да запомнить, но никакие другие ему в сердце не запали, как эти песни северных деревень. Были они тоскливые больно, но красивые, дух захватывало!
«Дракону спою, доволен останется», — думал менестрель, запоминая и их. Память у него была под стать драконьей: без малого три сотни помнил наизусть да ещё столько же в пути выучил!
И эти ему в Нордь идти не советовали. «Король в Норди своенравный, — говорили жители деревень, — традиции свято чтит, а обычаи у них суровые! Что ни день, то кого-нибудь казнят!»
Но менестрель, понятное дело, всё равно пошёл. И на третий месяц зимы, как морозы начали спадать, сменяясь пронзающими насквозь ветрами, дошёл до границ Норди, или Северного королевства. Границы были вполне осязаемы: высокий обледеневший забор, вдоль которого менестрель и побрёл, надеясь отыскать ворота или заставу. Врата обнаружились через три сотни шагов, а в них — два промёрзших до сосулек в усах стражника, которым, впрочем, и мороз был нипочём: лица у них были красные, пышущие здоровьем, позавидуешь!
— Стоять! — гаркнул один из стражников, хотя менестрель и так остановился уже, стражу разглядывая. — Кто такой будешь?
Менестрель шмыгнул носом и ответил, что он менестрель будет, бард то есть, идёт в Нордь, дабы развлечь короля весёлою песней да на житьё-бытье малость от короля за то получить.
— Бардов у нас король любит, — обрадовались стражники, — наших-то не осталось, так теперь с чужой стороны любому гостю рады.
— Отчего же не осталось? — удивился менестрель, а всё больше дивился тому, что его чуть ли не с распростёртыми объятьями встречают и самолично готовы к королю вести (так стражники и объявили).
— Своих-то казнили давно, — беззаботно ответил стражник, давая распоряжение своему товарищу оставаться возле врат. — Не любит у нас король, когда лишнее поют. А барды как напьются, так давай горланить что попало! Вон они, голубчики, — кивнул в сторону стражник, и изумлённый менестрель увидел за стеной частокол, утыканный отрубленными головами, которые мёртвыми глазами всматривались в морозную, зимнюю мглу.
Юношу передёрнуло: ну и порядки! Впрочем, на свой счёт он ничуть не волновался: короля он знать не знал, стало быть, и петь про него «лишнее» или «что попало» не мог, а уж среди сотен песен, что он выучил, непременно найдётся та, что придётся по сердцу даже и суровому королю! Если уж Дракона ублажил, то человека и подавно сумеет!
