Менестрель кивнул и, чтобы последние сомнения развеять, показал сапожнику лютню.
— Так ты бард? — с облегчением спросил сапожник. — Слыхал я, они везде в чести?
— Бывал и в королевские замки приглашён, и перед королями да королевами пел, — подтвердил менестрель. — Золотишко не переводится, так что сделай мне хорошие сапоги. Не зазорно чтобы было и перед королём Норди показаться.
— Что ж, это можно, — согласился сапожник, — есть и готовые. Коли по ноге придутся — так и забирай… за дюжину кругляшек. Вот только я бы на тёплый приём в Норди особо-то не рассчитывал.
— Отчего же? — удивился его серьёзному тону менестрель.
— Места суровые, чужаков не любят, — пояснил сапожник, извлекая из кладовки несколько дюжин пар отличных сапог. — Ну, барду-то, может, исключение сделают, а всё же не любят туда люди ходить. Я бы на твоём месте южнее забрал, там люди весёлые, щедрые.
— Мне в Нордь надо до весны успеть, — ответил менестрель, к сапогам примериваясь, — не по забаве иду — по делу.
— Коли так, то и говорить не о чем, — рассудительно заключил сапожник, — иди. Дорогу выбери, что с перечёркнутой стрелкой, в той стороне Нордь и будет. А верно, без малого туда полгода и добираться.
Менестрель выбрал себе пару сапог да ещё одну на припас и с сапожником рассчитался. Тот напоследок посоветовал к скорняку зайти да мехом запастись: места там северные, холодные, а зимы так и вовсе лютые. Юноша на то ответил, что меховая накидка у него уже есть, а вот снедью бы разжиться не мешало, и сапожник указал ему хорошую таверну, где можно не только голод и жажду утолить, но и ночь переждать.
Менестрель пробыл в городе пару дней, деньжат немного подзаработал, развлекая тамошнего градоначальника, тот ему ещё и одёжу пожаловал со своего плеча, пару раз только ношеную. Менестрель привередничать не стал, свою в мешок спрятал, а в градоначальниковой путь продолжил: одёжа та была крепкая, из кожи, да мехом подбитая, самое то для северных дорог!
Зима менестреля в дороге застала, а уж зимы тут были — не сравнить с Серой Башней! Намело сугробов, наморозило, выстудило воздух — и меховая накидка не спасает! Менестрель уже второй месяц чах кашлем и насморком, которые никак не проходили. Тут уж в каждую деревеньку заглядывал, чтобы погреться немного, не разбирая, хорошая таверна или плохая: коли есть очаг — так и хороша таверна!
Хоть сапожник и предостерегал, что народ в этих местах суровый, но менестрелю всё больше любопытные попадались. Странников, как он понял, тут видали нечасто, и всё-то им было интересно: и куда, и откуда, и зачем, и отчего. Даже кормили даром, только бы послушать, что в мире делается, а уж когда менестрель лютню доставал — так вообще всей деревней сбегались слушать.
