Ни к чему ни прирастай душой —
Страх потери делает рабом.
Истинно свободен только тот,
Кто забудет и любовь, и гнев.
Скорбь проистекает из любви,
Страх проистекает из любви.
Тот, кто отречется от любви,
Страх и скорбь забудет навсегда.
Тяга к жизни порождает скорбь,
Тяга к жизни порождает страх.
Тот, кто тягу к жизни победит,
Скорбь и страх забудет навсегда.
[2]И тут в душе его занялись сумерки.
Все желания и все надежды отпали от него, отпало всякое горе, всякое алкание, всякое страдание, всякая радость.
Пробуждаясь утром, он посылал свою любовь и сострадание на восток, на запад, на юг, на север, наверх и вниз, и, начиная работу, он бормотал: «Будда — мое прибежище» и, ложась спать, бормотал: «Будда — мое прибежище».
Когда он принимался за скудную трапезу, когда принимался за питье, когда вставал и садился, когда выходил и когда возвращался, он бормотал: «Будда — мое прибежище». И тут затворились врата его чувств, и душа его сделалась недоступна для желаний и ненависти, для алка-ния, страданий и радости.
В дни праздников, когда звонили колокола, он порой доставал стеклянную доску, укладывал ее на стол и насыпал сверху немного тонких песчинок, затем проводил смычком от своей виолончели по краю стеклянной доски, и стекло, задрожав, начинало петь под смычком, и песчинки на нем плясали, складываясь в тонкие, правильные звездочки — мелодические фигуры.
И при виде возникающих звездочек и фигур, которые вырастали на глазах, исчезали и вновь возникали, он глухо вспоминал учение Будды Гаутамы о страдании, о происхождении страдания, об уничтожении страдания, о пути, ведущем к уничтожению страдания.
«Будда — мое прибежище».
Отправиться в страну, где живут те святые, которым уже ни о чем не надо молиться, в страну, где некогда жил Возвышенный, Совершенный — аскет Готамо, указавший путь к свободе, — было его самой заветной мечтой.
Отыскать там и найти круг немногих избранников, хранителей живого смысла его учения, передаваемого от сердца к сердцу, не перетолкованного, не замутненного, животворного, как дыхание, — было его заветным желанием.
Для того чтобы заработать деньги на паломничество в Индию, в страну его заветной мечты, он, замкнув все чувства, вот уже много дней, недель, много-много месяцев и лет играл на виолончели по кабакам.
Когда его товарищи вручали ему его скромную долю собранных денег, он думал о Возвышенном, о Совершенном, о том, что вот он еще на несколько шагов к нему приблизился: «Будда — мое прибежище».
