Она куда-то сбегала — видимо, отпросилась, он сдал книги, и через пять минут они были уже на Моховой. Было около восьми, шел снег, у стоянки такси чернела очередь — нет, ждать они не могли. Автобус? К черту автобус — автобус тоже был сегодня не для них… Молча, быстро, скользя и прижимаясь друг к другу на плохо вычищенных, бугристых от наледи местах тротуара и мостовой, они перебежали на другую сторону улицы — аптека на углу, помнится, тогда еще была, обогнули Александровский сад, прошли из конца в конец Большой Каменный мост — навстречу ветру, уткнувшись носами в воротники пальто и не поднимая головы, потом свернули на безлюдную Кадашевскую набережную — быстрей, быстрей, только осторожно, здесь очень скользко, черт, хоть бы посыпали песком, потом в Лаврушинский, потом налево, уже задыхаясь, еще одним переулком на Ордынку — и вот он, ее дом, флигель, садик перед ним в снегу, дорожка вокруг, скамейки, сугробы в человеческий рост… Какой же он, оказывается, маленький, этот садик, а казался когда-то таким пустынным, большим… Вот и подъезд, так же плохо освещенный, как и тогда, и широкая, в два пролета лестница на второй этаж, и та же дверь, обитая черной кожей, и таблички около нее… А в коридоре уже не одна лампочка — три, и не голые, а под стеклянными колпаками, и никакой рухляди по стенам уже нет, только чей-то огромный сундук как стоял тогда в передней, так и стоит… И белый рояль в комнате с поблескивающими в полутьме подсвечниками на нем, и длинные кисейные занавески, и фотографии пятнами на стене, и овальный, под скатертью, стол, и все тот же фонарь за окном… Не надо, Леля, не зажигай свет, подожди, здесь так хорошо, дай мне вспомнить, дай мне так постоять в темноте… Мне только провести ладонью по твоим волосам, почувствовать холод твоей щеки, мне так немного надо, если бы ты только знала… Если бы я сам это знал тогда, когда можно еще было все спасти…
— Милый мой… Саша… Саша… Как же я тебя люблю…
Потом, уже ближе к одиннадцати, накинув халат, она вышла на кухню, принесла оттуда чайник и банку растворимого кофе, достала из шкафа коньяк, включила лампу в углу, пододвинула поближе к дивану маленький стол, сама же примостилась рядом на ковре, облокотившись на диван и положив голову ему на грудь… Пальцы ее медленно перебирали его пальцы, свисавшие вниз, колени были почти у самого его лица, он дотянулся до них губами и так затих…
— Давай выпьем… — вздохнув и оторвавшись наконец от него, сказала она. — Господи… Ведь еще три часа назад не думала, не гадала ни о чем… Как же это так, а? Откуда ты взялся, скажи?.. Ну, за встречу?
