. И в «Философских годах учения»: «Это извечная истина; как аффект и как искусство [филология] есть фундамент, пропедевтика и Всё для истории»
[74]. Речь о самоопределении и самоограничении отсылает к Фихте, а речь о самоаффицировании – к Канту и его определению самоаффицирования души [Gemüt] как формы создания времени. Поэтому – то есть из трансцендентально-философских соображений, филология как аффект может быть для Шлегеля
фундаментом исторического времени и его изображением в историографии. Но, будучи филологическим, самоаффицирование есть аффицирование логоса самим собой, его прикосновение к себе, самовозбуждение, которые были бы невозможны, не будь в самом логосе разрыва. «Никто, – пишет Шлегель, – не понимает себя, пока остается только собой и не становится и другим тоже. Например, кто одновременно [филолог] и [философ], тот понимает свою [философию] при помощи своей [филологии], а свою [филологию] при помощи своей [философии]»
[75]. Самоаффицирование языка, таким образом, это неизбежно полемика с самим собой как другим и с другими как иными самостями
[76]. Философия особенно нуждается в филологии, потому что без ее «аффекта», без ее «энтузиазма
» она свелась бы к простому описанию грамматических структур логоса и не смогла бы следовать тому «логическому императиву
», который только и вовлекает в движение в языке, выходя за рамки естественных и общепринятых правил. Филология для Шлегеля – это фило-полемо-логия. Это отчаянная борьба, что ведется во внутренней структуре логоса. Если язык аффицирует сам себя, то потому, что его «самость» отколота от себя же самой как от «другой» в силу
кризиса, обособления и разделения и занимается перманентной
критикой, эксплицитным отмежеванием и исключением одной «самости» из другой и одного языка из другого. Автокритика – точнее гетероавтокритика – фундаментальная полемика, трансцендентальный разлад, – это неотменимая форма самоаффицирования языка и «логического аффекта», каковым ее представляет себе Шлегель. Поскольку она определяет основные контуры языка, она должна проникать сквозь каждое языковое высказывание и сквозь каждое высказывание о языке. Кто говорит, уже тем самым говорит о языке, обращается к нему и ему же отвечает – и поэтому говорит как филолог. Однако, говоря
о нем, он говорит и
с ним как с другим, противостоящим, и находится с ним как альтернативой своему собственному языку в размолвке, стремление к разрешению которой – это конститутивное движение в языке вообще, столь же неизбежное, сколь и нескончаемое. Филология как специализированная форма познания и как академическая дисциплина обязана существованием своей первоначальной форме – речи вообще, говорению
