Впрочем, если хотите, могу арестовать Иненну – предлогов хоть отбавляй: например, за преступную халатность при обращении с телом. И вы лично раскрутите ее на признание… Но вот вопрос: тот ли это путь, в котором нуждается Город?
Как трудно дышать! В груди – камень, и с каждым новым вздохом он растет, расширяется, крепнет. Скоро заполонит собой весь окружающий мир. Мой собственный, медленно погибающий мир…
– Нет, Деменцио! Конечно же, нет. Не стоит делать резких телодвижений – все и так хуже некуда. Будем ждать.
Первый советник улыбается.
– Так, может, и с назначением Дункана стоит повременить? По крайней мере, до тех пор, пока не прояснится ситуация с телом?
– Деменцио, да она и не прояснится – неужели ты не понимаешь? Время упущено… А ждать бесконечно я не могу. Решение принято – и оно будет исполнено, чего бы мне это ни стоило. Но в одном ты прав: Дункан Клаваретт непременно должен раскрыть дело, поймать преступника и передать его в руки Фемиды. Иначе никак – народ не поймет. Грядущая власть должна обрести твердый фундамент: почет, уважение, восхищение толпы, признание заслуг перед Ландграфством – вот что необходимо Великому следствию.
Почетный Инноватор взрывается негодованием:
– Ваше величество, да послушайте же себя! Какой еще почет? Какое уважение? Неужели вы не видите, что Дункану и дела нет до интересов Ландграфства?
Курфюрст медленно, едва не спотыкаясь, возвращается к креслу. От боли никуда не укрыться! Стоишь – и старые трухлявые кости гнутся, трещат, рассыпаются, отлетая словно щепки от гнилого полена. Сидишь – и невыносимо ломит все тело. Будто внутри тебя сотни иголок, и каждая из них так и норовит, терзая измученную плоть, вылезти, проскрестись на свет Божий…
– Деменцио, меня поражает твое фарисейство! Скажи, а тебе? Тебе лично есть дело до интересов народа? Давай говорить откровенно!
– Напрасно, ваше величество! Напрасно вы упрекаете меня в лицемерии! Для меня интересы Ландграфства – отнюдь не пустой звук. И где-то там, – Деменцио указывает на грудь Курфюрста, – где-то там, в глубине души, вы это знаете! Без человека не было бы и меня. Точно так же, как, например, и Великого Архитектора.
– Ну надо же… Золотой ты человек, Деменцио! Все о Ландграфстве думаешь! Какое двуличие! Не отпирайся! – Курфюрст повелительно бьет ладонью по подлокотнику кресла. – И не спорь – тем более, что ты все делаешь верно! Лишь дурные правители забывают о своих интересах и полностью отождествляют, растворяют себя в государстве. Почему? Сейчас объясню! Позволь изложить мою концепцию власти. Хотя ты ее и так знаешь – к чему притворяться? Чай не первый год вместе.
