— Зачем она это делает? — судя по голосу, со слезами на глазах спросила Орловская.
— Она сумасшедшая и считает, что все мы виноваты в смерти ее дочери, — ответил я.
— Мы тут при чем? — снова спросила она.
— Она считает, что судья вынес не тот вердикт, мстит нам, чтобы мы мучились, а после умирали, — хрипло произнес я.
— Этой ненормальной доставляет удовольствие это делать? — поинтересовалась Орловская.
— Да, — решил закончить разговор я.
Но не прошло и пяти минут, как она решила сменить тему и продолжить диалог:
— Ты можешь помочь мне выбраться из гроба?
— Нет, я прикован наручниками к змеевику, как овчарка на привязи.
— Что нам делать?
— Нужно подумать, как выбраться.
Затем я подумал, что она впадет в истерику и будет кричать и ругаться, но она притихла, и тут мне захотелось попить. Я вытянул здоровую ногу вперед и едва большим пальцем на ноге схватился за горлышко бутылки, но моя нога сорвалась, и бутылка покачнулась и упала на пол. Твою мать, подумал я. После я вытянул тело вперед, и мой копчик уперся в седло инвалидного кресла, большой палец на ноге едва касался бутылки, и нога соскальзывала. Я потянулся еще сильнее, мои руки натянулись, как струны скрипки, цепь давила на запястья, и хотелось закричать, но я сдержался. Загнув стопу, мне удалось слегка подвинуть к себе бутылку сухожилием. Бутылка по полу покатилась в мою сторону и остановилась. Затем я большим и указательным пальцами ног резко вцепился в горлышко пластиковой бутылки. Картина напоминала мне то, как на море чайка, парируя, резко спускается к воде и клювом хватает рыбу. Мне удалось ухватить бутыль. Я поднес бутыль к своей второй перебинтованной ляжке и поставил ее. Бутылка покачнулась и чуть не упала. Затем я опустил правую руку вниз, цепь наручников натянулась, как цепь сторожевой собаки, и мое левое плечо уткнулось в змеевик. Раскаленная трубка коснулась моей шеи и плеча, и у меня вдруг заломило в голове. Боль невыносимо накатывала океанскими волнами на мои виски. Я тем временем вытянул правую руку и едва касался большим и указательным пальцами горлышка бутылки. От плеча и шеи уже струился пар, и они покраснели, как после ожога кислотой. Вытянув руку чуть подальше, я почувствовал, как цепь наручников натянулась так, что мне казалось, что сейчас она отрежет мне запястье левой руки. Большой и указательный пальцы коснулись горлышка, и я чуть дернул на себя бутыль. Бутыль качнулась, как шалтай-болтай, и мне удалось большим, указательным и среднем пальцами ухватить ее за горлышко. Есть, удача улыбнулась мне — смерть от жажды мне не грозит. Потянув на себя бутылку, я тут же освободил плечо и шею от горячего змеевика и пальцами скрутил крышку. Затем я начал жадно пить, как будто я бежал три часа и не пил. Вода освежила мою засохшую гортань. Я пил жадно, как будто это был последний литр в моей жизни. После, закрутив крышку, я положил бутылку на ляжку и, опрокинув голову вперед, закрыл глаза.
