- Ну, дык! Марфа вроде…
- Марфа?! - так получилось, что именно этот молодой парень дежурил. Он даже не догадывался, что Марфа – это моя нянюшка. Хорошо, что он уважил старушку и всё-таки решился заглянуть ко мне.
Я бросился к ней. Она уже отходила, никого не узнавала – во всех видела своего братца Петеньку. Я сел рядом, заплакал и гладил её по седым волосам, пока она не затихла. Уходило моё детство, уходил первый сильно любимый человек в этом мире. Как она умерла, я поцеловал её в лоб. «Боже! Прошу тебя, пусть эта несчастная, но очень добрая женщина, хоть после смерти обретет счастья в лучшем мире!» И на секунду, как наяву увидел: молодого высокого мужчину в форме, очень красивую светловолосую женщину в шубке и двух детишек – мальчика и девочку. Все смотрят друг на друга с нежностью и любовью, все раскраснелись от мороза, хохоча, спускаются с ледяной горки на санках. Все крепко-крепко держат друг друга за руки. И чуть в стороне – медведь, рыча, борется с дюжим мужиком…
Летом 1764, к концу второго года обучения у него Карпова, Котельников подошел к Ломоносову.
- Михаил Васильевич! Я хотел бы обсудить студента Карпова.
- Что с ним, Семен Кириллович? Манеры? Уж, извините его – пока крестьянство не выветрилось!
- Михаил Васильевич! Манеры его вполне приятные, этому он учится быстро. Я и сам из простого люда...
- Так что Вас смущает?
- Кхм… Михаил Васильевич, мне больно об этом говорить. Но… Я не могу его учить.
- Не понимаю?
- Он уже знает всё, что знаю я. Ему надо идти дальше, а я уже, к сожалению, не могу его научить ничему новому. Мне очень неприятно об этом говорить, но он талантливее меня. Математика – его призвание в большей мере, чем для меня…
- Семён Кириллович! Вы меня порадовали! Причем, два раза! Я восхищен, причем в первую очередь Вашим талантом учителя и вашей честностью, а потом и талантом Вашего ученика. Я очень рад, что у науки русской, Вашим тщанием, появляется новый служитель.
- Ну, Вы льстите мне Михаил Васильевич!
- Нисколько! Примите мои поздравления, ибо, что может быть радостнее для учителя, чем тот факт, что его ученик превзошел его!
- Спасибо, Михаил Васильевич!
- Что вы посоветуете для него дальше?
- Я бы рекомендовал отправить его за границу. Я думаю, что сейчас только Эйлер [vi]способен огранить этот алмаз.
- Леонард? Ну, что же, Семен Кириллович, я буду ходатайствовать…
Ломоносов пришел ко мне просить отправить Емельяна в Берлин, в ученичество к Эйлеру, ибо в России нет для него достойных учителей.
