— Ну чего ищщо? — проговорил трущобный житель. — Ты хто вообще?
— Ну чего ищщо? — повторил Уэйн. — Ты хто вообще?
— Я-то никто. — Старик сплюнул в сторону. — А ты грязный чужак. Я не при делах.
— Я-то никто, — повторил Уэйн, доставая из кармана пыльника флягу. — А ты грязный чужак. Я не при делах.
А хороший говор, весьма хороший. Бормочущий, классический и выдержанный, овеянный историей. Закрывая глаза и прислушиваясь, Уэйн подумал о том, что именно так говорили люди много лет назад. Он протянул старику фляжку с виски.
— Травить меня пытаисси? — спросил бедолага. Он не договаривал слова, пропускал половину звуков.
— Травить меня пытаисси? — повторил Уэйн, работая челюстью, будто стараясь прожевать полный рот камней.
В эту смесь, несомненно, затесались кое-какие северные фермерские поля. Он открыл глаза и снова предложил виски старику, который понюхал угощение и сделал осторожный глоточек. Потом глоток побольше. Потом хлебнул как следует.
— Это самое, — проговорил старик. — Ты, сталбыть, идиот? У меня сын — идиот. Настоящий, таким и уродился. Ну, ты все равно парень что надо.
— Ну, ты все равно парень что надо, — повторил Уэйн, вставая.
Протянул руку, снял с головы старика старую полотняную кепку, жестом указывая на фляжку с виски.
— На обмен? — спросил трущобный житель. — Парень, да ты и впрямь идиот!
Уэйн надел кепку:
— Вы не могли бы произнести для меня какое-нибудь слово, которое начинается с «а»?
— А?
— Чудесно, ржавь меня побери! — восхитился Уэйн.
Он спрыгнул с крыльца обратно на улицу и засунул в какую-то щель свой пыльник. К сожалению, там же пришлось спрятать и дуэльные трости. Но деревянные кастеты оставил при себе.
Под пыльником на Уэйне была дикоземная одежда, которая не сильно отличалась от той, что носили жители этих трущоб. Рубашка на пуговицах, брюки с подтяжками. Он на ходу закатал рукава. Вещи были поношенные, с заплатами в нескольких местах. Он бы не обменял их ни за что на свете. Понадобились годы, чтобы заполучить одежду, которая выглядела как надо. Так, словно ее использовали, словно в ней жили.
Не стоит безоговорочно доверять человеку в слишком новом наряде. Честный трудяга не носит новую, чистую одежду.
Вакс и Мараси остановились впереди и беседовали с какими-то пожилыми женщинами с шалями на голове и тюками в руках. Уэйн почти слышал, о чем речь.
«Мы ничего не знаем».
«Он пробежал здесь всего-то несколько секунд назад, — должен был сказать Вакс. — Вы ведь…»
