«Мы ничего не знаем. Мы ничего не видели».
Наверняка все так и было. Поэтому Уэйн поплелся туда, где под грязным полотняным навесом четверо мужчин ели помятые фрукты.
— Что за чужаки? — спросил он, присаживаясь рядом и используя говор, который только что позаимствовал у старика.
Его даже не заподозрили. В подобных трущобах столько людей, что знать всех в лицо невозможно, зато легко определить, свой перед тобой или чужой. Уэйн был своим.
— Точно копы, — заявил житель трущоб, чья безволосая и на удивление плоская голова походила на перевернутую миску.
— Они кого-то ищут, — прибавил другой. Ржавь и Разрушитель, а у этого малого лицо было, наоборот, таким заостренным, что можно поле вспахать! — Копы сюда приходят, только если хотят кого-нибудь арестовать. А вообще им плевать на нас, и так будет всегда.
— Окажись оно иначе, — подхватил Мискоголовый, — они бы чего-нить придумали с энтими фабриками и липистрическими станциями, которые сыплют пепел на наши головы. Мы ведь не должны больше жить посреди пепла. Гармония так сказал, да-да.
Уэйн кивнул. Не в бровь, а в глаз. Стены здешних зданий и впрямь были покрыты пеплом. Есть ли людям снаружи до этого дело? Нет. Нет, ведь им-то не приходилось здесь жить. Размышляя, Уэйн не упускал из виду Вакса и Мараси, а также сердитые взгляды, которые эти двое притягивали к себе, — взгляды тех, кто успел с ними разминуться, и тех, кто закрывал окна прямо у них над головой.
«Так не пойдет, — подумал Уэйн. — Надо будет потом поговорить с Ваксом на эту тему».
— Они и впрямь кого-то ищут, — сказал он вслух.
— Не лезь в это дело, — посоветовал Мискоголовый.
— Может, речь о деньжатах… — проворчал Уэйн.
— Ты бы сдал кого-то из наших? — хмуро поинтересовался Мискоголовый. — Я тебя узнал. Ты ведь сын Идипа?
Уэйн отвел взгляд, уклоняясь от ответа.
— Слушай сюда, сынок. — Мискоголовый погрозил пальцем. — Не доверяй копам и не вздумай становиться крысой!
— Я не крыса! — возмутился Уэйн. Он и впрямь таким не был! Но любой человек время от времени нуждается в наличке. — Они пришли за Метким. Я подслушал их разговор. За его голову дают тысячу банкнот.
— Он здесь вырос, — напомнил Плуголицый. — Он свой.
— Он же девочку убил, — возразил Уэйн.
— Вранье, — отрезал Мискоголовый. — Только попробуй пойти и поговорить с копами, сынок. Я тебя предупредил.
— Ладно, ладно, — приподнимаясь, буркнул Уэйн. — Пойду-ка я…
— Сядь! — рявкнул Мискоголовый. — Или я тебя чем-нибудь по башке стукну. Ой, стукну!
