— Я все сделаю, — засуетился Слав. — Прямо сейчас пойду, и…
Запнулся ногой о ковер, едва не разбил нос, а потом с величайшим трудом все-таки вывалился за дверь.
— Жестоко шутить над чужими бедами, Марьяша, — сказал Ромашка. — Ты ведь не поможешь ему.
— Помогу. У меня рецепт одной настоечки есть… Но ингредиентов все равно нет, так что надо в школу. И обещаю, за месяц женю беднягу. А там он к супруге привыкнет и стесняться перестанет. А что собой представляют его сестры?
— О! — Ромашка закатил глаза. — Это великое зло. Хотя там и матушка отличилась. Очень грозная и гордая женщина. Сына гоняла за малейший проступок. Старшая, Тамарина, женщина властная и строгая. Старше Слава на пятнадцать лет. Проблема Велеславия в том, что затюкали они его. Единственный мальчишка в семье. Отец умер, едва Славу три года исполнилось. Сестры и воспитывали, как считали нужным. А каждая считала по-разному. Я когда у них был, мечтал о том, чтобы поскорее уехать. Но сам Слав — парень неплохой, добрый, честный. Поэтому его будущей жене повезет.
Значит, надо помочь Славу с супругой. Что ж, если он отвезет меня в столицу с комфортом, я ему столько студенток и недавних выпускниц на смотрины приведу! У меня однокурсница была, Тихвина, замечательная девушка. Глаза в пол, ресницы пушистые, умница. Но внутри там, как в хорошей поговорке, чертенята водятся. Так что не заскучают. А не понравится Тихвина — и другие подружки имеются.
— О чем ты задумалась с таким выражением лица? — с улыбкой спросил Ромашка.
— О превратностях женской судьбы, — ответила я. — Давай спать. Устала я.
— Согласен.
— Отвернись.
Ромашка пробормотал что-то по поводу не вовремя проснувшейся стыдливости, а я сняла платье и завернулась в покрывало. В комнате тепло, не замерзнет. Казалось, уснула, стоило Ромашке погасить светильник. А проснулась — и поняла, что вовсю обнимаюсь с мирно спящим Ромашкой, закинула на него ногу, прижала рукой и чувствую себя прекрасно. Он, судя по тому что не проснулся, тоже. Осторожненько отползла на край кровати. Дожилась, Марьяна! Докатилась.
Отвернулась на другой бок и постаралась уснуть снова, но без Ромашки было холодно. А у меня покрывало. Значит, и ему холодно без меня? Судя по всему, да, потому что не прошло и десяти минут, как уже Ромаш перекатился на мою сторону, пригрелся рядышком и засопел громче. Ну и пусть.
Проснулась я одна. Из уборной слышался плеск воды, а за дверью — чьи-то шаги. В двери предупредительно постучали.
